— А как же! — ответил Невзоров и обратился к присутствующим: — Товарищи! Я считаю, пора ехать, иначе никуда не успеем.
Несмотря на присутствие министра, главным был здесь Невзоров. Это чувствовалось по тому, как все послушно повернули к дверям и как уступали ему дорогу.
Я с демонстративной почтительностью пропустил высоких гостей и, когда все вышли, шагнул к Атаеву.
— Рустам, он сам нашёл меня. Надо ехать. Ты прав. Целиком.
— Беги за ним, — тихо прогудел Атаев.
— Не печалься. Постараюсь помочь.
— Беги, — перебил Атаев и добавил уже в спину: — Будь осторожен.
Между третьим и нашим, четвёртым, этажом, на тёмной лестничной площадке, у стены батарея отопления. Уже несколько дней, спускаясь по утрам в школу, вижу на полу какой‑то живой куль, жмущийся к теплу.
Днем куля нет, вечером — снова есть. Страшно проходить мимо. Особенно когда разглядел, что это — живой человек, старенькая женщина с короткими култышками вместо рук. Из‑под тряпки торчит рваный ворот ватника, подогнутые ноги в худых валенках.
— Мама, кто это?
— Нищенка, Артур.
— Возьмем к нам? Ведь зима…
— Куда?
В самом деле — куда? Мы втроём ютимся в комнате, заставленной тремя кроватями, столом, шкафом и буфетом. Одна радость — слышны куранты Спасской.
— Почему это у нас есть где жить, а у неё нет?
— Наверное, не прописана… — Матери тяжело отвечать на эти вопросы, она переводит разговор на другое.
— Вот карточки, сходи за хлебом, дашь ей кусок.
— Нет. Что сегодня сготовила?
— Борщ.
Молча беру из буфета миску, ложку, забираю всю полбуханку оставшегося чёрного хлеба, иду на коммунальную кухню, наливаю ещё горячего борща. Когда выхожу на лестницу, мама нагоняет, перебрасывает через плечо что‑то тяжкое, длинное. Кошу взглядом — одеяло. Спускаюсь на пол–этажа. Она там, у батареи.
Нагибаюсь поставить миску с борщом, встречаю настороженный взгляд. Лицо сморщенное, маленькое.
— Извините. Вот. Вам.
Одеяло само сваливается на пол.
Она приподнимается, смотрит на хлеб, на дымящуюся миску, потом на одеяло, потом на меня.
Вдруг култышка её тянется вверх, идёт вниз, затем вкось. Слышу хриплый голос:
— Спаси тя Христос.
Отпрянув, смотрю — зубами выхватывает ложку из борща, хрипит:
— Забери.
Беру ложку из её рта и вижу, как, стоя на коленях, она по–собачьи жадно лакает из миски.
В сердце моем что‑то поворачивается, душат слезы.
Перед глазами каменистый крутой склон горы, сзади — море. Мы с лейтенантом Яшей карабкаемся на самый верх. Пот солоно застит глаза. Грудь и руки до крови расцарапаны острыми выходами породы.
— Давай, давай, — подгоняет Яша. — Не маленький.
Это уж точно. Мне шестнадцать. Второй послевоенный год. Еще карточки. Еще в Москве я донашиваю синий пиджачок, полученный по американскому ленд–лизу.
— Давай–давай.
Яша, хотя и со свищом от осколочного ранения в голень, мог бы опередить меня, но он страхует, держится рядом.
Как здорово, что меня отпустили из Москвы, впервые в жизни одного, сюда, на Кавказ. Со своей продуктовой карточкой, толикой денег, выделенных родителями, я делю с Яшей из Минска комнатёнку уборщицы дома отдыха. За неделю успел надоесть размаривающий пляж, тётки, стоящие, расставив руки и ноги, под солнцем. Мы решили залезть на вершину.
Вот она, плосковатая макушка горы, совсем близко. Яша уже там. Он протягивает руку, втаскивает наверх.
А здесь — ветерок. Сдираю с себя липкую, изодранную ковбойку.
Море отсюда — в полнеба!
Яша в расстёгнутой гимнастёрке тоже стоит любуется открывшейся синевой. Потом присаживается, долго молчим.
По синей стене чуть движется белая чёрточка — пароход.
Продолжая глядеть на него, признаюсь Яше, что уже два года пишу стихи.
— А ну почитай, — добродушно предлагает он.
И я начинаю. С самого первого:
Дико, невпопад звучит это здесь, перед солнцем и морем. Перехожу на другое. Читаю стихи о войне, где каждую секунду убивают, о нашей Победе, о товарище Сталине. И когда дохожу до строчки «Владимир Ильич Сталин», которой особенно горжусь, Яша обнимает меня за плечи и тихо так говорит:
— А тебе никогда не казалось, что эта сука изменила всему, чему учил Ленин?
— Вы что?! — Хочу вскочить, но Яшина рука крепко прижимает меня к земле.
— Молчи и слушай.