Парень что‑то почувствовал, оторвался от чтения, недоуменно глянул на меня, переменил руку. Мелькнуло название книги — Д. Даррелл, «Сад богов».
Забегая вперёд, нужно заметить, что я так никогда и не смог привыкнуть к явлениям подобного рода. Видимо, привыкнуть к ним вообще невозможно. Одним из свойств этих явлений было то, что они разом отсекали все заботы будней, приводили к глубокой отрешённости.
…В таком состоянии я вошёл в квартиру, где жил Игоряшка со своей матерью.
— Все ж таки дошли, доехали! Девять часов! Мы уж думали, что случилось! Заходите, раздевайтесь. Меня звать Наташа, Наталья Петровна, а вас как величать?
— Артуром. — Я снял пальто и кепку. Игоряшка забрал их и уволок куда‑то, потому что на вешалке не было места.
Наталья Петровна ввела в комнату. Я в недоумении при–остановился. За празднично накрытым столом пировала большая компания.
— Вот, знакомьтесь — все наши родичи, а это он самый, режиссёр кино Артур, не знаю, как по отчеству, да вы садитесь, садитесь вот сюда, во главу стола!
— Дядя Артур… — раздался шёпот за спиной.
Я обернулся и снова вышел в переднюю к манящему меня Игоряшке.
— Дядя Артур, они не знают, и мать тоже. Я не сказал.
— Про что?
— Ну, как свалился. Про этот обморок.
— Спасибо, дружок. Кстати, — я взял приставленную к стене коробку с моделью, отдал, — это тебе. И пожалуйста, залезь в карман моего пальто. Там витамины.
— Дядя Артур, а вы не можете меня ещё разик завести? — Мальчик нагнул голову с торчащими вихрами. Я коснулся пальцами тёплого темечка и стал «заводить».
«Безотцовщина», — думал я с болью. Этот маленький человек, покорный и доверчивый, стоящий сейчас передо мной, нуждался в участии. Не столько витамины нужны были ему, сколько мужская дружба.
— Ну, чего это вы здесь делаете? Гость пришёл, все ждут, а ты его держишь. Идите за стол, картошка простынет. Как вы такого растрёпу снимали? Артист, перед хором поёт, а в парикмахерскую силком не загонишь.
…От чугунка с картошкой шёл пар. На столе была разделанная селёдка, шпроты, пироги с грибами; в мисках грудились солёные огурцы, капуста. Наталья Петровна сбегала на кухню и принесла из холодильника открытую баночку с красной икрой, которую поставила передо мной.
Наталья Петровна, два её брата со своими дородными жёнами, Игоряшкин дедушка с многострочной колодкой орденских лент, аскетически худой парень Женя с разбитной Тамарой — работницей того завода, где Наталья Петровна убирает цех, — все они притихли, сковались, чего‑то ждали от гостя, прервавшего своим появлением шумную трапезу. Даже телевизор, на экране которого шёл хоккей, был выключен.
Давно мне так не хотелось есть, и, пожалуй, давно я не был в таком ложном положении… Правда, вспомнилась поездка по Москве в правительственном лимузине…
Я решил признаться, что фильм зарубили, что я уже не кинорежиссёр, но, к моему изумлению, уста произнесли следующее:
— К сожалению, не имею возможности показать фильм с Игоряшкой. Фильм предназначен только для показа в соцстранах 1 мая.
В сущности, это тоже была правда. Но другая. И она устроила всех. Зазвякали рюмки, вилки, вновь помчались по экрану хоккеисты.
Я наконец тоже принялся есть. С сокрушением размышляя, как же это вышло, что сказал совсем не то, что собирался сказать. Такого я за собой раньше не замечал.
Оживившись, компания, видимо, чтоб занять гостя, начала задавать вопросы: знаком ли я с тем или другим артистом? Худой Женя, подстрекаемый своей подружкой, следил, чтобы рюмка у меня была полна, Наталья Петровна всё время подкладывала угощение. Обе её дородные золовки интересовались, сколько денег получает киноартист, а их мужья допытывались, за кого в хоккее и в футболе я болею.
Когда же выяснилось, что не болею ни за кого, это вызвало предельное удивление.
— Как это? — воскликнул один из них, на лице его с длинными бачками пылал нездоровый, багровый румянец. — Каждый болеет. Все должны за кого‑нибудь болеть!
— Почему вы так решили? — миролюбиво спросил я. — Если б я сам был футболистом или играл в хоккей, я бы, естественно, болел за свою команду. А так, глазеть, как другие играют, не заниматься спортом, наживать при этом больную печень, стенокардию…
— Откуда вы знаете, что у меня больная печень и стенокардия?!
Я был изумлён не меньше, чем собеседник.