Сняв и передав накладные заячьи ушки, закреплённые на тонкой проволоке, Хнум-Хуфу Снофрувович удалился вместе со своим обедом вглубь дворца.
***
Дворец Иван Иванович покидал с чувством, что ему, несмотря на все выпавшие невзгоды, удалось сохранить достоинство и самоуважение. Этому не повредило даже то, что стража по пути его несколько раз пнула, отобрала медали, а затем грубо спустила по высокой лестнице. У её подножья уже ожидал Иванохотеп, который сразу же накинулся с расспросами:
— Ну как прошло?
— Адвоката расстреляли. Дважды. Меня наградили. Тоже дважды. Но затем всё отобрали и вышвырнули прочь, — рассказал жизнерадостно о своих невзгодах хроно-журналист, возвращая на место и поправляя головные уборы.
— А-а-а, ну считай легко отделался, — закуривая, заключил оператор бетономешалки. — Осталось твой зонд забрать. Идём, я знаю, где штрафстоянка. Кстати, как тебе наш и.о. фараона?
— Впечатляющая, волевая личность. Знаешь, есть в нём что-то такое, эм, внеземное.
— Он на одну десятую ануннак. Отсюда и эти черты.
— Что, неужели его прабабушка была анунначкой? — удивился Иван Иванов.
— Нет, что ты! Мы выше подобных заблуждений! Всё дело в телегонии!
До штрафстоянки путь был не близким, и пока они вдвоём неторопливо шли, Ивану Ивановичу снова попались на глаза пирамиды, напомнив, что его ещё вчера волновал один вопрос, который он так и не успел задать.
— Слушай, Иванохотеп, а ведь эти сооружения идеально ориентированы по сторонам света и всё такое, скажи: зачем? Если это государственная тайна, обещаю никому, кроме читателей журнала, не говорить.
— Да какая уж тут тайна. Надо же в жизни веселиться, а? — осклабился оператор бетономешалки.
— То есть это всё… мистификация?
— Конечно. Думаешь, у нас, в довашенской эре, нет конспирологов, лжеучёных и прочих алхимиков? Да у меня вон Наташеспут и та по вторникам экстрасенсом подрабатывает. Нужным делом между прочим занята: помогает искать пропавших.
— И много спасла?
— За десять лет ни одного человека, но это вопрос статистики. Рано или поздно ей тоже повезёт.
— Так выходит это всё…
— Ты смотри на это так: наше наследие — это подарок вам, тем, кто будет жить после нас. Напоминание о нашем быте, культуре, истории. Но ведь будут среди вас не только археологи и историки, верно? Вот и им будет занятие, а то что же они без работы останутся и на заводы пойдут. Оно вам самим надо то?
Иван Иванович тут мог лишь согласиться, ещё раз удивившись мудрости и прозорливости древнеегипетского народа.
— А как же мумии?
— Мумии? — растерянно уточнил Иванохотеп. — Эм, ну, как же их, хм-м-м, деликатесы, во! Ещё один наш подарок будущим поколениям!
— Но это же люди! — так сильно удивился такому ответу Иван Иванов, что потерял дар речи на целых ноль целых сорок две сотых секунды, что было своеобразным рекордом для него.
— В смысле? — не менее сильно, пускай и не теряя возможности говорить, удивился оператор бетономешалки. — Какие люди?
— Мумии — это же люди!
— Нет! Вы что там у себя, в вашей эре, приняли наш изысканный деликатес — выдержанное на протяжении нескольких тысяч лет мясо — за людей? Прости, конечно, хоть ты мне и дал рубль, ну вы тупы-ы-ы-ые.
— Но как же исследования, анализы, ДНК… — продолжил недоумевать от таких откровений Иван Иванов.
— Тьфу на них! — выразительно сплюнул Иванохотеп. — Вот это твоё «ДНК» может показать, какой я замечательный человек?
— Эм, ну не совсем…
— Так о чём тогда говорить?
Тем временем на горизонте показалась штрафстоянка. Это было огромное поле, уставленное на манер музея под открытым небом, огромным количеством разнообразных летательных аппаратов. Были здесь как вполне обычные «Боинги» с «Эйрбасами», «Союзы», «Спейсшатлы», так и диковинки: несколько «Звёздных разрушителей» и даже один корабль Гоа’улдов.
— А это разве не ваши? — указывая на последний, поинтересовался Иван Иванов.
— Не, ты что, мы их уже свергли. А этот на памятник потом пойдёт когда-нибудь.
***
Вход на штрафстоянку представлял из себя будку сторожа со шлагбаумом в чистом поле. Обойти столь серьёзную преграду не представлялось возможным, поэтому хроно-журналист и его спутник даже не пытались. Однако поблизости и кроме этого имелось нечто интересное.
— А это, наверное, легендарный сфинкс? — заметил вдалеке знакомые, слегка присыпанные песком очертания Иван Иванович.
— Именно, друг мой, ты очень прозорлив.
— Наверное, создать статую таких масштабов было непросто?
— Статую? — удивился такому заключению Иванохотеп. — Он живой! Просто спит, лентяй этакий, много. Делать нам, древнеегиптянам нечего, кроме как лепить гигантские статуи некрасивых котов!