Смотрю на навигатор, я проезжаю какое-то свиное болото. Развилка. Налево.
Вот черт. Тут железная дорога! Поэтому и вело в объезд? Листаю карту. Вот! Переезд. Революционная улица, затем Виноградова, затем Победы… Названий не видно, еду на интуиции в центр городка. Останавливаюсь и нахожу на карте поликлинику. Улица Победы и с нее направо. Обычный домик. Не поликлиника! По карте тут. Но тут ничего нет! В отчаянии еду дальше. Есть еще больница, но кто меня туда пустит с мертвой собакой?
Впереди замечаю каких-то людей и еду к ним. Поравнявшись, опускаю стекло и окликаю их. Они присвистывают и говорят:
- Ого, какая тачка. Хочешь прокатить?
Пятеро молодых ребят с бутылками пива. И чего им не спится в 2 часа ночи?
Я спрашиваю, нет ли у них здесь ветеринарной клиники или чего-то похожего.
- Не, тут нету. Это тебе до города надо.
- А тут точно нет?
- Точнее не придумаешь. А что случилось-то?
Я секунду медлю, а затем опускаю заднее стекло. Они по очереди заглядывают.
- Твою-то мать!
Самая приличная их реакция.
- Она жива?
- Ты чо, дебил?
- Закопайте ее нафиг.
- Это что, щенок?
Поток риторических вопросов заканчивается, и я объясняю им ситуацию.
- Думаете, еще живы?
- Надеюсь.
- Ох ладно, дамочка. Ща достанем.
- Сань, ты того?
- Я в этом не участвую
- Ой, давай вали домой.
Саня открывает дверь и передает мне щенка.
- Подержите, пожалуйста.
Я выхожу к нему. Остальные ребята отходят подальше.
Саня допивает пиво и откидывает бутылку куда-то в кусты. Закатывает рукава и говорит:
- Поехали.
Аккуратно и уверенно этот молодой парень быдловатого вида при свете машинных лампочек достает кровавые комки из тела мертвой собаки. Я лишь в полнейшем ужасе с распахнутыми глазами наблюдаю за этой сюрреалистической картиной. Стоя у противоположной двери, другой тощий парень принимает щенков. Кого-то, где-то за пределами света и внимания, тошнит.
- Ну что там Даник? Хоть один живой есть?
- Ну парочка дергаются. Я без понятия.
- Надо их к твоей бабке.
- Ну нет.
- Дамочка, садитесь.
Я послушно сажусь за руль. Самый разговорчивый Саня запихивает тощего паренька на переднее сиденье, а сам залезает назад. Остальные топчутся и не хотят залезать.
- Чо, хотите в багажник? - спрашивает Саня.
- Сань, мы лучше пешочком.
- А я лучше домой.
Саня хлопает дверью и говорит:
- Поехали. Даник, покажи дорогу.
- Бабушка меня прибьет! - ноет Даниил.
- Не ссы.
Мальчик себя пересиливает и произносит:
- Ну тут близко, сначала будет церковь, а потом два раза направо.
Доезжаем мы минуты за три.
- Вот этот синий. Подождите тут, я пойду разбужу бабушку.
Но, как оказывается, бабушка не спит. Стоит Даниле выйти из машины, как дверь дома открывается, и показывается низкий, грозный силуэт. Парень идет в дом, и начинаются переговоры.
- Ща она его ушатает, - тактично произносит Санек.
Еще пара минут и они вдвоем идут к машине. Я выхожу навстречу.
- Здравствуйте, извините за беспокойство… - начинаю я, но женщина перебивает меня и сразу просит показать животных.
- Здрасьте, приехали, - по ее лицу я понимаю, что всё плохо, но посмотрев на меня своими жесткими глазами, она приказывает, - несите в дом.
Саня берет собаку и несет вслед за бабкой.
- Данёк, не тупи, щенков возьми.
Мне остается только пойти за ними.
Дома тепло и очень уютно. Мы разуваемся и проходим на кухню. Женщина очень быстро освобождает круглый стол, подстилает какую-то тряпку и движением показывает класть собак на стол. Всё это напоминает русский сериал со второго канала, и я начинаю нервно подхихикивать.
- Когда это случилось?
- Э… - собираюсь с мыслями я - Минут 40 назад.
Она хмурится и начинает ощупывать живот. Потом осматривает комочки.
- Щенки-то как, сами вышли?
- Только первый, остальных я достал.
- Господи, помилуй. Данечка, принеси ведро воды. А ты, - она тычет в Саню, - еще раз вытащишь его ночью, прибью!
- Нин Алексевна, так он сам.
- Я тебе дам!
Она начинает бродить по кухне, доставая какие-то вещи, а я всё время оказываюсь у нее на пути.
- Доченька, тебе бы умыться.
Я ловлю свое отражение в зеркале и понимаю, что она права. Аккуратно пробираюсь к умывальнику и стараюсь, как можно тщательней, смыть кровь с рук. Дребезжащий, железный звук деревенского рукомойника превращает меня в маленькую, провинившуюся девочку, которая изо всех сил старается сдержать слезы. Но на этот раз я совершила не мелкий проступок, за который положено несколько часов стоять в углу, а нечто ужасно непоправимое.