Трудная работа завершена. Насколько она мне удалась — судить читателю. Надеюсь, однако, что в любом случае пьеса приблизит русскоязычных читателей, выходцев из России и других республик, к пониманию тех проблем, которыми озабочена ныне национально мыслящая белорусская общественность, проблем, которые еще на заре Советской власти волновали и Янку Купалу. Это не национализм — борьба за возрождение и утверждение на Беларуси белорусского языка, за национальное самосознание, за обновление и подлинный расцвет белорусской национальной культуры. И, возможно, белорусская речь, сохраненная на многих страницах пьесы, послужит подспорьем для некоренных жителей республики в их приобщении к белорусскому языку — прекрасному языку народа, среди которого им жить и жить.
Валентин ТАРАС
Лица
МИКИТА ЗНОСАК (НИКИТИЙ СНОСИЛОВ) — коллежский регистратор, 25—28 лет, в первых трех действиях бритый, в 4-м слегка бородат.
ГАНУЛЯ ЗНОСИХА — его мать, в свободное время вяжет чулок.
ЯНКА ЗДОЛЬНИК — учитель, 25—28 лет.
ЛЯВОН ГАРОШКА — степенный крестьянин, всегда с люлькой, огонь для нее высекает кресалом.
АЛЕНКА — его дочь, 17—19 лет, довольно подвижная и веселая девушка, одевается чистенько и скромно.
НАСТА ПОБЕГУНСКАЯ — девушка неопределенных занятий, 23—25 лет, одевается с шиком, однако без вкуса.
ГЕНРИХ МОТОВИЧ СПИЧИНИ — наставник Микиты, среднего возраста, бороду и усы бреет.
ВОСТОЧНЫЙ УЧЕНЫЙ — носит великорусскую одежду: поддевку, косоворотку и высокие сапоги, борода кудлатая.
ЗАПАДНЫЙ УЧЕНЫЙ — носит польский костюм: кунтуш и конфедератку, без бороды, усы вислые.
ДАМА.
ПОП.
ИСПРАВНИК.
НЕМЕЦ.
КРАСНОАРМЕЕЦ \
НАЧАЛЬНИК ПАТРУЛЯ > В одном лице
ОБОРВАНЕЦ /
НЕМЕЦ, ДВОЕ ПАТРУЛЬНЫХ, ГРАЖДАНЕ, ГРАЖДАНКИ и другие.
Все происходит в Менске. Время 1-го действия — февраль 1918 года, 2-го действия — декабрь 1918 года, 3-го действия — июль 1919 года, 4-го — июнь 1920 года.
1-е, 3-е и 4-е действия происходят в доме Микиты, 2-е — на Кафедральной площади, называемой минчанами «Брехаловка».
Действие первое
Время вечернее. Довольно просторная комната, бедноватая, обставлена в мелко-мещанском вкусе. С правой стороны — одна дверь, слева — две. Напротив два окна на улицу. Справа в надлежащем месте стол, в других местах пара небольших столиков, на одном из них граммофон; стулья венские и мягкие плюшевые кресла. В углу слева большое зеркало (трюмо). На стенах в рамах несколько расхожих, аляповатых работ — портреты высокопоставленных особ, а также балалайка, пожарная куртка и каска.
Явление I
Гануля — Янка
ГАНУЛЯ (сидит и вяжет чулок; слышен стук в дверь, которая слева, подальше от рампы.) Кали ласка! Входите!
ЯНКА (входит). Извиняйте, теточка, что так часто надоедаю вам да, видите, как-то мотошно сделалось одному сидеть, вот и пришел к вам в гости.
ГАНУЛЯ. Да что за церемонии! Можете гостить хоть каждый день с утра до вечера — мне самой веселее, потому что, хоть вы у нас недавно заквартировали, я уже считаю вас своим человеком, Только не стучите по-пански в двери, а просто входите и все тут.
ЯНКА. Спасибо вам за сердечность и ласку, хоть и сам не знаю, чем я все это заслужил. (Пауза.) Где ж это хозяин ваш молодой?
ГАНУЛЯ. Помчался в город то-сё купить. Сегодня именины его, так, может, кто случайно заглянет.
ЯНКА. Жалко, что я раньше об этом не знал. А то надо бы о подарке подумать.
ГАНУЛЯ. Э, мой сынок! Какие ноне подарки? Эта война да безвластье, или, как там они говорят, революция, похоронили те мину ты, когда люди могли подумать и о подарках.
ЯНКА. А вот, однако ж, сын ваш не забыл об именинах?
ГАНУЛЯ. Не забыл, потому что молод еще и в голове пусто. Подумайте, упразднили чиновников, остался без службы и хоть бы что, ни на грош ума не прибавилось. Только одно в голове: как это снова вернутся какие-то там его ранги и классы и всякое добро само посыплется с неба.
ЯНКА. А что ж он, по-вашему, должен делать в это чиновничье безработье?
ГАНУЛЯ. Что? Взял бы, как другие, да подучился сапоги шить или хотя бы латать. Ну латал бы, и копейка живая была б в хате, а так... (Махнула рукой.)