ГАНУЛЯ (прощаясь).Дзе там тое шчасце пры маёй старасці?
АЛЕНКА. Як вам, цётачка, будзе надта нявесела, прыязджайце да нас на вёску, там сонца весялей свеціць, і людзі там лепшыя.
ГАНУЛЯ. Добра, дзеткі, прыеду да вас на вяселле.
Янка и Аленка выходят и встречают на пороге в полубосяцких рваных одеждах Даму и Исправника, раскланиваются.
Явление IV
Гануля — Дама — Исправник
ДАМА (здороваясь с Ганулей). Ах, мадам, до чего мы дожили!
ИСПРАВНИК. До чего дожили?!
ГАНУЛЯ. Да-а! И правда, паночки, как вижу, дожилися: совсем скромно выглядите в этом бедном одеянии.
ДАМА и Исправник. Слишком скромно!
ГАНУЛЯ. С чего это вы обеднели?
ДАМА. Да не обеднели, мадам! Это мы просто так... в связи с переменой политической ситуации.
ИСПРАВНИК. Все былое величие пришлось скрутить в бараний рог и приспосабливаться к новому времени и новым людям.
ГАНУЛЯ. Ая думала... Что ж это я думала? Ага, что вы уехали с этими, как и с немцами.
ИСПРАВНИК. Пшепусток всем не хватило.
ДАМА. А У меня была пшепустка, но на прощальном рауте я ее случайно потеряла.
ГАНУЛЯ. И пришлося вам остаться!
ИСПРАВНИК. Пришлось остаться.
ГАНУЛЯ. Бедные вы мои! Мой Микитка тоже остался. А тот пан, что был с вами, уехал?
ИСПРАВНИК. Ему хватило пшепустки.
ДАМА. Он не потерял ее.
ГАНУЛЯ. Уехал, а вас покинул — не по-компанейску он сделал.
ИСПРАВНИК. Но я не очень горюю. Говорят, сам Брусилов идет плечом к плечу с нашими новыми хозяевами, так что не должен он дать в обиду таких ветеранов старой гвардии, как я.
ДАМА. А у меня есть все права на получение бесплатной социальной опеки. Кроме того, батюшка, который с нами у вас гостил, обещал, что, если меня очень уж прижмет, то он составит мне протекцию в Преображенский женский монастырь.
ГАНУЛЯ. Выходит, батюшка таксама не выехал?
ДАМА. Нет, не выехал.
ИСПРАВНИК. Только что пошел отнимать у белорусов ключи от Юбилейного дома.
ГАНУЛЯ. И чего батюшка полез у эту политику. Сторожил бы ключи от архиерейского дома.
Входит Микита — босой и без куртки, в руках корзинка с бутылками и два револьвера.
Явление V
Гануля — Дама — Исправник — Микита
ГАНУЛЯ. А мой же ты сыночек! Кто ж это тебя обобрал?
ДАМА (глядя на Микиту в лорнет). У вас, мусье регистратор, фасон костюма, как и у меня с их родием,— а ля босяк.
МИКИТА (ставит корзину с покупками, кладет на стол револьверы, гдстям). Меджду протчим, мадам-синьора, целую ручки! Их родию — честь! Однак, пардон, мадамы и мусьи! Извините за мой непрезентабельный вид. Меня только что встретило в дороге смешное приключение. Когда я бежал за этими, меджду протчим, покупками, на Зыбицкой улице остановили меня два, последних, видно, утекающих пана, попросили задержаться, сняли с меня курточку, сказавши, что это из ихнего сукна, потом попросили сесть и сняли с меня сапоги, сказавши, что это из ихней кожи.
ДАМА. А дальше?
МИКИТА. А дальше таксама хотели то-сё, меджду протчим, снять, однако стали подходить люди, так они поблагодарили и ушли.
ДАМА. Ах, какие все же джентльмены! Даже поблагодарили.
ИСПРАВНИК. О, да! Пана сразу по холявам узнаешь!
ГАНУЛЯ. А грошы не адабралі?
МИКИТА. Меджду протчим, мамаша, не отобрали: видите, покупки принес. Гляньте!
ГАНУЛЯ (глянув в корзину). А матачкі ж мае! Тэта ж гарэлка!..
МИКИТА. Да, меджду протчим, мамаша,— гарэлка. Э-э-э... водка. Это теперь будет самая доходная статья. Новая власть водку запрещает, а что запрещено, то сладко и дорого стоит.
ГАНУЛЯ (показывая на револьверы). А эти качережки на какое безголовье?
МИКИТА. Это также доходная статья, притом они мне ничего не стоят: по дороге один мой знакомый пер с ними куда-то в чистое поле и со страху всучил их мне, меджду протчим, задаром.
ГАНУЛЯ. Гарэлка... пистолеты... Совсем не сезонны товар в такое время.
МИКИТА. Меджду протчим, мамаша, это не вашего ума дело, лучше поглядывайте, не крутится ли кто подозрительный под окнами. (Вынимает из корзинки и тут же ставит назад бутылки.)
ГАНУЛЯ (внимательно глядя в окно, после паузы), Кажись, уже начинается.
МИКИТа (встревоженный). Что начинается?
ГАНУЛЯ. Чего-то прэтся сюда мамзэль Наста.
МИКИТА. Так бы, меджду протчим, сразу и сказали, а то знай пугаете...