— Такая мамаша у Жени славная — и такие вещи говорит: «уличные»! Разве мы уличные?
Витя его поддержал:
— Если мы в разных школах учимся или на разных улицах живем, значит мы «уличные»? Все-таки есть еще несознательные родители!
А Илюша прямо обратился к Жене:
— Что же ты на нас наговорил? Что мы тебе плохого сделали? Это не по-честному.
Женя остановился, и ребята тоже.
— Ребята! — сказал горячо Женя. — Честное слово, я на вас не наговаривал. Я и родителям скажу, чтобы они так не думали. Вы — хорошие товарищи, и я хочу с вами дружить… Вот вернемся чай пить, и я все скажу. Посмотрите!
— Я не вернусь, — сказал Филя, — я не хочу чаю!
— «Чаю не хочу»! — передразнил его Илюша. — Врать не надо было. В какое положение нас поставил!
— Особенно… когда стал малышей… смазывать… вместо лыж! — давясь смехом, сказал Витя.
Глядя на него, засмеялись остальные.
— Ну-ка, Женька, покажи лыжи, — сказал вдруг Илюша.
Он осматривал их долго, придирчиво, будто ребята шли на спортивное состязание.
— Сухую лыжу смазывал?
— Как же… конечно, сухую…
— А с физикой наладилось? — спросил не без подковырки Филя.
Женя молча растопырил все пальцы левой руки и поднес ее к Филиным глазам.
Мальчики незаметно поднялись по улице Столярова, пересекли заснеженный сквер Якутской площади… Еще через несколько минут, перевалив сопку, они стояли у старой сосны. Внизу лежала Кайдаловка. Все так же искрился снег, все так же стыла сизо-дымчатая пелена над вершинами сосен, все так же звенели ребячьи голоса и мчалась на лыжах и салазках детвора.
— Хорошо у нас на Кайдаловке! — сказал Илюша.
И я, ребята, так думаю: для катанья на лыжах лучшего места, чем берег Кайдаловки, в нашем городе не найти.
