– Копаются...
На снежной равнине – черные точки. Люди. С десяток новеньких автомашин. Я выскочил из кабины и полез напрямик по снежной целине. Все-таки очень холодно.
Там, где работали парни и девушки с лопатами в руках, я нашел начальника стройпоезда. Звали его Юрий Алексеевич Чупринко. Он тер снегом щеки и отвечал на мои вопросы.
Да, сегодня они начали работать. Да, здесь и будет станция Курагино. Видите, парень в белой мохнатой ушанке устанавливает вешку с фанерной планкой? Так вот, на планке написано «Станция Курагино». Будем строить поселок и станцию. Прежде всего нужно обеспечить строителей жильем. Но пока нет механизмов. Ничего, скоро приползут скреперы, бульдозеры, экскаваторы. Тогда будет легче. Сегодня ждем первые машины с деталями сборных домов. Только пробиваться им трудновато. Как бы метель не помешала.
– Пойдемте, я познакомлю вас с ребятами, – предложил Чупринко.
Он сказал:
– Вот они, наши лучшие. Бригадир каменщиков Анатолий Михайлович Черненко, Иван Семенович Мариненков, командир маляров... Его ребята... Бригадир плотников Коля Копытин. Плотник из его бригады Федор Логинов, штукатур Галя Позднякова, боевая девка, смотри, как щеки на морозе раскраснелись... В Челябинске они гремели... Вот знакомьтесь – это и есть Коля Копытин...
– Собственно говоря, мы уже знакомы, – хмуро сказал парень со сросшимися бровями.
Когда Чупринко ушел, мне стало не по себе. У меня было особое мнение относительно этих лучших... Но ребята делали вид, как будто вчера ничего не произошло. Беседа не клеилась. Я ходил вокруг работавших ребят и старательно изучал снег.
Потом Галя выпрямилась, оперлась на лопату, сверкнула лукавыми глазами:
– Слушай, корреспондент, спрячь ты свою самописку – руки отморозишь. Давай становись вместе с нами. Покажи, на что способен... Бери лопату.
Вот она, земля сибирская! Торчит блеклая замерзшая трава. Кочка какого-то растения, ножи-листья.
– Это ирисы, – поясняю я. – Весной здесь вся степь в ирисах...
В руках у Федора лом. Лом стучит по земле, как по енисейскому граниту. Только выскакивают из-под него льдинки и куски промерзшего грунта. Трудновато... А если киркой? Есть и кирка. Киркой лучше. Ведь надо очистить от снега большую площадку, а потом еще выдолбить котлованы под фундаменты...
– Эй, корреспондент, да ты щеки отморозил!
– Серьезно? – Я трогаю щеки. – Да, кажется, отморозил.
– А еще сибиряк! – смеется Галя. – Ну, чего стесняешься? Сейчас ототрем. Это у нас Букварь вышел на работу в кепочке и полуботинках. Тоже померз. Еле заставили ватник натянуть.
Букварь – он же Виктор Маринков, каменщик пятого и штукатур шестого разряда, – возмущается. Голова у него обмотана чьим-то шарфом и шерстяным платком, ноги в начищенных ботинках танцуют по снегу. Тем не менее он возмущается:
– Сама замерзла!..
У него детское лицо. Наверное, за это его и прозвали Букварем.
Снова лопата режет снег. Раз, два – и в кузове самосвала. Снег стал синим. Сколько же сейчас времени?
Подходит прораб. Он стоит молча, а потом медленно начинает:
– Вот что, хлопцы... Я прекрасно понимаю... Вы отработали уже одиннадцать часов... И на таком морозе... Но машины...
Коля морщится, а потом говорит, глядя в снег:
– Раз надо... Ладно уж – не уйдем... Потом опять же площадку чистить надо. Чего тянуть-то?
– Ну, добре, добре! – улыбается прораб.
Федор смотрит ему вслед, с досадой вонзает лопату в снег и ворчит:
– Вот всегда так...
Потом становится темно. С темнотой приходят уже давно обещанная метель и долгожданные машины. Их много. Ползут со стороны Тубы. Впереди – два трактора. Они прокладывают дорогу. Гудят моторы. Огни фар выхватывают полосы падающего снега. Снег идет крупный, хиус кружит его, кидает в лицо. Метель, словно свалившаяся с неба, старается прижать людей к земле, сбивает с ног...
Машины привезли детали стандартных домов. Их надо сгрузить. Уже приготовили площадку. Так... Осторожнее! Только не надо путать. Блок стен – к блокам стен... Щиты потолка – к щитам потолка... А сюда кладите балки нижней обвязки... Черт, засыпает снегом!.. Неужели метель сведет на нет все, что мы сделали за день? Нужно ставить щиты по краям очищенной от снега площадки...
Хиус, хиус, это ты пригнал метель!..
Прислонившись к колесу самосвала, я сижу у костра. Костер шипит, хватает падающие хлопья. Где-то рядом, метрах в пяти, разговаривают люди. Но за стеной темноты и снега их не видно.