С этими кострами тоже длинная история. Рубили молоденькие елки, березки там, у берега Тубы. Обливали их бензином, ставили заслоны из машин и щитов. Не замерзать же! Вот она какая, Сибирь! Обдает жгучим ветром, метелит.
– Ну, Юрий Алексеевич, машины пустые... Все в порядке. Вот только отрезало нас от большой земли... Пробовали мы тракторами сейчас – ничего не выходит!.. Вся дорога до Курагино – сплошной сугроб...
Это говорит один из прорабов. Ему отвечает голос Чупринко. Они где-то рядом. А где – не видно.
– Дело это уже решенное. Ночевать будем здесь. Спать все равно не придется. Если только в кузове... Да нет, мороз не позволит. Одни костры не помогут. Надо, будем греться с лопатой в руках. Вряд ли, конечно, придет второй отряд машин из Минусинска. Но все же... Нет, наверняка не придет. Разве можно в такую метель...
Я занимаюсь арифметикой. С восьми утра... Сколько же сейчас времени? Наверное, сейчас уже двенадцать. Это значит – ребята работали шестнадцать часов. С небольшими перерывами. А впереди ночь. Первый рабочий день в Сибири. Коля Копытин сказал: три нормы. А когда их кормили? Днем. Но это разве был обед!..
Коля сидит у костра, молчит, а потом говорит мне:
– Ты нас извини за вчерашнее. Болтали ерунду... Устали после дороги, а тут еще встретили нас... Раскисли... И Федор тоже чепуху нес.
Я улыбаюсь.
– А все-таки стал снег-то грести!
– Приходится тут разгребать. Надо, значит... – ворчит Федор.
Метет метель, горят в степи костры, ревут моторы, сидят у костров голодные и усталые парни и девушки, ставшие сегодня сибиряками. Как это сказал прораб?.. «Отрезало нас от Большой земли...»
– А ведь здорово! – вырывается вдруг у меня.
– Что здорово? – не понимает Виктор.
– Все здорово! – говорю я. И заканчиваю нерешительно: – А может быть, это и есть подвиг...
– Подвиг? – хмыкает Логинов. – Тоже мне подвиг! Это все детские игрушки. Подумаешь, снег покидали, машины разгрузили!
Он встает и уже из темноты добавляет:
– Просто ты восторженный парень и тебе всюду мерещатся подвиги...
Приходит Логинов. Приносит охапку свежих дров. Ворчит:
– Разве это подвиг? Трудовые будни так называемые... Это в гражданку еще можно было совершать подвиги, ну, в эту войну... На фронте там... Или как Кошурников со своими ребятами.
– Какой Кошурников?
– Как какой Кошурников? – удивляется Федор. – Неужели ты о нем ничего не слыхал? Живешь в этих краях и ничего не знаешь о Кошурникове?
Я хотел было объяснить, что в Курагино я совсем недавно, приехал сюда в командировку. Но промолчал.
– Вот так номер! Ничего не знает о Кошурникове!
Федор никак не мог поверить этому. О чем-то пошептался с Колей Копытиным, встал и снова пропал в темноте.
Вернулся он вместе с Чупринко, которого отыскал у одной из застрявших машин.
– Вот, Юрий Алексеевич, корреспондент – и ничего не слыхал о Кошурникове.
Чупринко присел у костра на подножку самосвала.
– Собственно говоря, я знаю обо всем этом деле со слов...
И вот тогда я впервые услышал эту историю, которая сначала показалась мне похожей на легенду.
На берегу Кизира торчит гора Бурлук. Она мешает. В ней строителям нужно пробить тоннель – первый на трассе. Рабочие второго участка мехколонны уже ведут с восточной стороны предпортальную выемку.
Сразу за горой – Кизирский прижим. Шоссе вьется у самой воды, а над рекой – отвесная двухкилометровая скала. Где-то высоко, на самой вершине скалы, щетина тайги. Маленькие, словно игрушечные, сосны и кедры. Прямо на скале, на уступах и катышах, торчат березы, такие стройные и поэтичные в других краях, здесь же кривые и причудливые.
– Вам нужен второй участок? А вы его проехали. Теперь вы должны вернуться на Бурлук, подняться наверх, а там сами увидите.
Сверху видно все. На зеленом склоне горы – бурое пятно обнаженного грунта, несколько экскаваторов, суетящиеся самосвалы. Только и всего? Это и есть второй участок, который открывает вход в тоннель? Неужели?.. Я был разочарован.
На склоне стояли два вагончика: зеленый и красный. Это, наверное, штаб участка. В зеленом вагончике за столом с бумагами в руках сидел смуглый человек лет тридцати пяти и пил молоко.
– Котенко, Михаил Игнатьевич, строймастер, – представился он.
Потом повел меня по участку. У самого края бурого пятна стоял экскаватор. Он не работал. Котенко обогнал меня, подскочил к машине, сжал кулаки.
Из кабины торчали грязные сапоги. Котенко стал стучать по кабине.