С утра путеукладчики вели подготовительные работы. Подвозили рельсы, укладывали шпалы. Делать приходилось все вручную. Механизмов не было. А рельс ведь штука тяжелая! Всего лишь навсего 625 килограммов. Хорошо, если рельсы удавалось подбросить на лесовозе.
Прорабы смотрели на путеукладчиков и удивлялись:
– Как работают, черти! Будто песню поют...
Шпалы уже лежали на узкой спине насыпи. Рельсы – рядом. Снега на насыпи почти не было. А теперь ветер выложил у шпал белые продолговатые, холмики.
Потом ребята стали сверлить в шпалах отверстия для костылей. Даже не заметили, как пришли сумерки. Кончилось рабочее время. Когда все уже было подготовлено к укладке, прораб Чеботарев сказал:
– Ну, хватит на сегодня. В следующий раз начнете. Суббота ведь.
Нет уж! Они не уйдут, пока не уложат хотя бы одно звено.
Странное дело. Кончилась работа, и со всех участков к насыпи потянулись строители. Стояли у насыпи, наблюдали и молчали.
– Тоже мне зрители, – ворчал Левка. – Что здесь, стадион, что ли?
Забить первый костыль поручили Володе Самарычу. Володя волновался, словно артист перед премьерой. Ребята это видели. Они и сами волновались. Ведь очень простое дело – забить костыль. А сколько сейчас это значило для них!.. В этом костыле все: холода прошлой весны, просека, Коза...
– Ну, Володя, давай...
Они столпились вокруг Самарыча.
– Спокойней, ребята. Без суеты. Можете включать киноаппараты.
Раз, два... Готово!
Володя поднял кверху костыльный молоток и объявил торжественно:
– Первый костыль на линии Абакан – Тайшет забит.
Ребята старались быть спокойными и серьезными. Не получилось! Они бросились к Самарычу, стали жать руку. И пусть это был не первый костыль на линии Абакан – Тайшет, пусть их уже опередили минусинцы, они все равно были счастливы. Каждый хотел потрогать первый костыль: хорошо ли сидит? Каждый ударял по нему молотком – так будет крепче.
Потом молотки застучали по всему звену. Уже стемнело, и отверстия для костылей были не видны. Ребята били молотками по рельсам. Голубые яркие искры разлетались снопом и освещали рельсы. А потом в отверстие влезал костыль.
– Ну, ладно. Хватит, – сказал Самарыч. – Объявляется перерыв до понедельника.
С полчаса ребята бродили по насыпи. Любовались первым звеном. И «зрители» тоже бродили с ними, как мальчишки, бегали по рельсам и шпалам. Старались все потрогать своими руками, словно проверяли. Путеукладчики снисходительно улыбались. Подумаешь – двенадцать с половиной метров!
Рельсы поползли в тайгу.
Каждый день во время обеденных перерывов, после окончания смен к насыпи приходили строители, жители села Курагино и подолгу молча смотрели на уложенные рельсы.
А потом люди привыкли и проходили мимо путей, не обращая на них внимания, словно рельсы лежали здесь десятки лет.
Ребята работали уже за Курагино. К весне уложили три километра путей, и материалы кончились. В последние дни работы не хватало креплений. Пришлось снимать их с первых звеньев. А потом кончились рельсы и шпалы. Мало их завезли зимой. Теперь единственная надежда на Тубу. Вот пойдет коренная вода, может быть, удастся тогда забросить на баржах.
Ребята снова приуныли.
– Да бросьте вы тосковать, – сказал им как-то Самарыч. – Собирались сюда и мечтали уложить первое и последнее звено. А получилось все намного интереснее. Вот проедете через несколько лет по трассе, прилипнете к окнам и будете удивляться: «Вот этот дом мы построили, и этот, и тот, и просека эта наша, и труба у Ирбы. И этот склад мы строили. А помните, как замерзали и как горели! И рельсы тоже наши. Вся дорога наша. Где мы только рук не прикладывали». Знаете, как здо́рово испытать такое чувство. В этом и есть романтика. Ее ведь можно найти в любом нашем деле. Она не в тайге и не в медведях. Надо только быть хозяином романтики...
Ребята тогда промолчали. Кто-то безнадежно махнул рукой, проворчал что-то невразумительное, но в душе ребята понимали, что Самарыч прав.
Тогда Алферов и вспомнил станцию Чумляк. Это под Челябинском. Там Левка стал путейцем. Укладывал рельсы и как-то не придавал своей работе особого значения. И вот в прошлом году ехал в отпуск и увидал на станции надпись: «Чумляк». И пришла тогда неожиданно мысль: «А ведь эту станцию я строил». Да, если бы им удалось проехаться по линии Абакан – Тайшет! Ведь и сейчас посмотришь на сделанное на трассе – просто диву даешься. Сколько настроили за год! Вырос в степи поселок с рядами общежитий, школой, клубом, стадионом. А там, за насыпью, растут двухэтажные кирпичные дома. Степь таких еще не видала. Все вокруг изменилось. И сами они изменились: стали настоящими сибиряками. Освоили уже традиционные сибирские словечки «однако» и «ну», да и морозы теперь не кажутся им такими страшными.