К рекам Большая и Малая Тайшетки, на 35-й и 47-й пикеты, завезли четыреста тонн цемента, чтобы заключить эти беспокойные речушки в бетонные трубы. Зимой, в стужу, подняли семнадцатиметровую насыпь. Сжатый график работ выполнялся комсомольцами изо дня в день.
Весной Большая и Малая Тайшетки вышли из берегов, разлились по пойме, образовали километровое озеро. Цемент, а значит, и все материалы оказались под угрозой. Пробраться к 35-му и 47-му пикетам не было никакой возможности, даже тракторы буксовали в топкой снежной жиже. Но комсомольцы пробились к пикетам, протащили тракторы. С каждым часом воды становилось все больше и больше, она прибывала на глазах, весело плескалась у деревянных ступенек цементного склада. Тогда бригадир Иван Ширяев и его ребята пошли на отчаянный шаг. Они раскидали бульдозером семнадцатиметровую насыпь, чтобы спасти цемент. Трижды рушили насыпь, трижды возводили дамбы, сдерживая воду. Работа шла круглосуточно: на пихтах укрепили прожекторы, и кинжальные лучи света резали кромешную мглу таежной ночи, освещая парней, стоящих в воде, перемешанной с битым льдом...
Сейчас Большая и Малая Тайшетки уже одеты в трубы и пропущены под насыпь. На станции Бирюса рядом с вагончиками выросли коттеджи. Все это сделано в тайге волей, силой и страстностью комсомольцев.
Тайга молчалива и безбрежна. Пихты и кедры, кажется, опрокинулись в прозрачную воду Кизира. Похож Кизир на своего брата – на порожистый Казыр. Такое же быстрое течение ворочает на дне камни, и чудится, будто галечник о чем-то сердито разговаривает с водой. Ночью от реки поднимается туман.
Вдруг ночную тишину буравит трезвон будильника.
– Ребята, подъем! – возвещает чей-то голос. – Уже четыре.
Из палатки, которая стоит прямо на берегу реки, выскакивают семеро. Заводят грузовики и уезжают в тайгу рубить просеку.
А в шесть часов утра, когда кедровый гребень на вершинах сопок из синего делается красным от первых солнечных лучей, вот тогда будильник звонит во второй раз и остальные пятнадцать ребят уходят в тайгу.
Иному кажется, что штурм тайги – это массированный удар техники, натиск металла. Это верно и в то же время неверно. Бульдозеру и экскаватору предшествует труд лесоруба, землекопа и плотника. И комсомольцам, работавшим на новейшей технике, пришлось сначала взять в руки лопату, пилу и топор.
– На пиле можно вальсы играть, не то что лес валить, – сказал Толя Костин, – так что будем к этому инструменту относиться как к музыкальному. На гитаре и в день играть не выучишься, а на пиле нам придется научиться «играть» за одну смену.
Звенят топоры, пронзительно визжат пилы, и огромные пихты валятся на землю, раскидав свои зеленые косы по буйной таежной траве.
Двадцать два жителя палатки – молодые москвичи, приехавшие по призыву Ленинского комсомола строить дорогу Абакан – Тайшет. Бригадир Толя Костин, тракторист Эдик Зайков, профгрупорг Гена Черенков – каждый в свои двадцать пять лет имеет за спиной почти десятилетний трудовой стаж, и у всех у них высшие разряды рабочей квалификации. Есть здесь ребята с автозавода им. Лихачева и других предприятий столицы.
У каждого над кроватью на плечиках висит пиджак (брюки, чтобы не мялись, лежат под матрацами), у каждого выглаженная сорочка, начищенные ботинки. И в тайге комсомольцы остаются опрятными, подтянутыми.
Живут ребята в палатке, фундаменты для домов еще только вырыты, а будущая железная дорога лишь угадывается по просекам. Но комсомольцы думают о будущем.
Профгрупорг Черенков – человек практического склада ума.
– Вот я Джека Лондона читал, – говорил он, отодвигаясь от белых языков костра, – так там золотоискатели в каждом поселке бар себе строли. Нам, правда, бар не очень нужен, а вот без клуба не обойтись. И я не знаю, обязательно ли нужно каждый клуб в тайге заранее в смете проектировать. Леса кругом – тьма! Строить сами будем, без всякой оплаты, ну а стекла в складчину купим. Так ведь?
...Шумит ветер в верхушках сосен, звенят топоры, идет работа комсомольская, дружная.
...Пионеры стройки, комсомольцы, ушли далеко вперед будоражить безбрежный океан тайги. Они на передовой. А за ними около Красного Кордона уже лязгают гусеницами бульдозеры, вгрызаясь в толщу земли, прокладывая Кизирский тоннель. В Курагино всего за несколько месяцев вырос великолепный поселок, и линии домов прошили приенисейскую степь ровной строчкой нарядных улиц. И в Минусинске, в старом сибирском городе, который раньше прятал жителей за бревенчатыми крепостными стенами и узкими бойницами окон, сейчас вовсю развернулась стройка: возводится насыпь, высятся фермы, ложатся пахучие, просмоленные шпалы.