Казалось бы, инспектор как инспектор. Это ведь обязанность его – следить за состоянием машин, не так ли? Да, это так. Но нечего греха таить, часто ведь еще у нас встречаются люди, относящиеся к работе только как к выполнению необходимой обязанности. Грязные машины? Надо бы вымыть. А почему вымыть? Как почему? В правилах так говорится! Положено так!
А для Чернякова все дело не в правилах. Все дело для него в том, что под тентами ездят на работу ребята и девчата комсомольцы, сражающиеся с тайгой. Все дело в том, что здесь, в молодом краю, в краю будущего, уже с самого начала должно быть все красиво – и не только сами люди, но и машины, которые им, людям, служат.
Идет снег. Дует колючий ветер. Здесь зимой всегда идет снег и всегда дует ветер. Говорят, что снег – вестник тепла. В этом правиле есть исключение: на Козу это правило не распространяется. И вообще Коза – это исключение из всех правил. Здесь даже в сорокаградусный лютый мороз машины буксуют, потому что вершины Козы – это сплошное болото. Жидкая синяя глина, похожая на мыло. Здесь на каждом шагу свищи, осадки. Но здесь, в этом болоте, в этой глине нужно сделать портальную выемку – ввод в тоннель.
Здесь на осыпке глины, на фронте по борьбе с болотами, работают шоферы и экскаваторщики 70-й мехколонны, или, как говорят здесь, ребята из хозяйства Раецкого.
Тридцатилетний Раецкий уже шесть лет – после окончания института – руководит мехколонной, «ударным кулаком», сгустком мощной техники. Коллектив у него подобрался великолепный: только двадцать процентов «стариков» – людей чуть старше тридцати лет.
На Козе – рев моторов. Экскаватор черпает жидкую глину – несмотря на страшный мороз, она дымится, согретая неистовым теплом земных глубин. Резкий поворот стальной шеи – и самосвал оседает, крякает, как силач под тяжестью огромных гирь. Колеса самосвала сразу же погружаются в глину. Мотор отчаянно ревет, земля вдруг начинает зыбко сотрясаться, и делается страшно: не провалиться бы совсем в эту трясину.
Молоденький шофер, только второй день как прибывший на Козу, стоит на подножке весь «в мыле» и отчаянно газует. Колеса разбрызгивают грязь, воздух делается синим от дыма.
– Гадюка, черт! – кричит шофер в бессильном отчаянии.
«Старичок», шофер в возрасте 31 года, улыбается и осторожно, мягко подгазовывая, подает свою машину назад. Не говоря ни слова, он спрыгивает на пружинистую землю и берет потерпевшего на буксир. «Старичок» знает, когда нужно поддать газу, как поставить колеса, как вертеть баранку. Он все знает – ведь работает уже не первый месяц, и через минуту он лихо выдергивает самосвал «новенького». Новичок вытирает со лба пот, быстро закуривает и несется что есть сил по дороге – догонять товарищей. «Старичок» смотрит ему вслед, улыбается и незаметно подмигивает мне: мол, все в порядке.
Так они и работают: один застрял, другой помогает. Просить о помощи здесь просто в голову никому не приходит: засмеют.
Кошурниково. Полдень. Солнце. Прозрачный перезвон капелей. По улицам проносятся машины, где-то под горой ревет трелевочный трактор, мерно гудит пилорама, смеются дети, играя в снежки, – словом, идет обыкновенная, но в то же время совершенно необыкновенная и удивительно многозвучная жизнь растущего городка.
Около кучи кирпичей, сваленных почти на дороге, неподалеку от фундамента нового дома, стоит паренек в ватнике и в беличьем треухе. Он перетаскивает кирпичи от дороги к дому – машина туда проехать не смогла из-за снега.
Паренек устал, нос и лоб в бисеринках пота. Мимо, грохоча, проезжает бульдозер.
Торжественное открытие Манского тоннеля.
– Эй! – парень в треухе машет бульдозеристу рукой.
Бульдозер останавливается. Из кабины вылезает долговязый веселый парень в кепочке. Очень лихо выглядит эта кепочка его в лютый мороз, когда уши прохватывает острыми иголочками холода даже в меховой шапке.
– Чего махаешь дланями-то? – спрашивает он парня в треухе.
– Помоги, Петька, замаялся я с проклятым кирпичом.
Бульдозерист, не говоря ни слова, впрыгивает к себе в кабину, опускает огромный нож и, развернувшись в долю секунды, кидает свою машину на кучу кирпичей. Грохот, лязг, нож начинает тащить кирпичи: бульдозерист, видно, хочет одним махом помочь своему приятелю отбросить кирпич с дороги к фундаменту строящегося дома.
Парень в треухе бледнеет, на лице его при этом сразу же обозначается несметное количество веснушек всех оттенков и размеров, под кожей начинают прыгать желваки, и, кинувшись к бульдозеру чуть ли не под нож, он растопыривает руки и кричит что-то высоким рвущимся голосом.