Да, богата саянская шкатулка. Нет ей цены. Железо, уголь, фосфориты, свинец, медь, графит... Чуть не вся таблица Менделеева! Но добраться до этих сокровищ нелегко. «В практике строительства железных дорог, – говорит главный инженер проекта Евгений Павлович Алексеев, – никому в мире еще не приходилось сталкиваться с такими трудностями».
На трассу Абакан—Тайшет к дорожному мастеру Харитонцеву приехала внучка, шустрая бойкая девчонка лет семи.
– Деда, а почему вы по праздникам работаете? – огорошила она Артема Ивановича.
– Сегодня не праздник.
– А флаги?
На острой вершине перевала алеет флаг. Перевал взят!
Под горой в поселке на стропилах домов тоже флаги. Дома сдаются с опережением графика.
Флаг на стреле крана. Флаг на ковше экскаватора. Флаг на скале, которая скоро взлетит на воздух. Флаги, всюду флаги… Почему же их так много на трассе? Да, наверное, потому, что народ тут подобрался особенный – горячий, молодой, задорный. Ведь стройка-то важнейшая и потому ударная! Комсомольская!
– Жизнь у нас как решето, – сказал нам главный инженер стройпоезда, – сама сортирует людей. Одних – сюда, в тайгу, в горы, других – в Абакан, к вокзалу.
А начальник комсомольского штаба стройки Миша Сивенко добавил:
– Трасса – это большая зубастая щетка! Хочешь не хочешь, а так тебя отдраит, что заблестишь.
Ночью ударил сильный мороз. Вышел утром бригадир Семен Савостин на крыльцо и словно в белую стену лбом ткнулся – густой тяжелый туман лег на тайгу. Такой тяжелый, что проползет автомашина, а дым от глушителя еще лежит на дороге.
Поглядел Савостин на градусник, висевший на углу избушки, и помрачнел. Пятьдесят!
Такие дни на стройке называют «актированными». Составляют акт на виновницу погоду и сидят дома. А зарплата идет.
Но нельзя сейчас ребятам даже дня терять. Февраль. Скоро нагрянет весна. Весной пойдут по автодороге, которую прокладывают в тайге и горах первые строители Южсиба – механизированные колонны – отсыпать земляное полотно. К весне должны быть готовы все мосты и мосточки... И вот вдруг график затрещал по всем швам.
Прораб категорически запретил выходить на работу. У прораба звонкая фамилия – Сайгак. Представительнее его по всей трассе никого не встретишь. Как генерал. А какой у него бас! Ребята уверяют, что в Абакане слыхать, когда Сайгак у себя в Минусинске разойдется.
Побаиваются его ребята, но уважают. Сайгак зря не накричит.
– Отсыпайся, братва! – невесело скомандовал Савостин и повалился на кровать.
Казалось, этот день никогда не кончится. Никому не спалось. Стекла окон обледенели, будто снаружи их окатили водой из шланга. В избушке полутьма – не то вечер, не то раннее утро. Время будто остановилось – не темнеет, не рассветает...
Ребята попеременно выбегали на улицу. Красная ниточка градусника будто примерзла к цифре пятьдесят.
В мучительном ожидании погоды прошел день, потом еще день.
– Восемьдесят! – ошалело закричал в дверях Валька Лукашенко, первым выскочивший утром на улицу.
Ребята заворочались на кроватях.
– По Фаренгейту! – «успокоил» Валька. – А по Цельсию только пятьдесят. Всего-навсего...
Никто не улыбнулся Валькиной шутке. Все стали злые, раздражительные. Бригадир Семен Савостин часами лежал неподвижно, уставившись в потолок.
Утром четвертого дня опять все сбегали к градуснику. Ничего утешительного. Чтобы не видеть кислых лиц ребят, Семен решил немного побродить с ружьем по тайге.
Оделся, вышел на крыльцо и по привычке скосил глаза на градусник. Пятьдесят два!
А ночью было пятьдесят...
Вскинул Семен ружье и, не прицеливаясь, ударил по ненавистному градуснику дуплетом из обоих стволов. Брызнули осколки стекла.
Выбежали ребята, поглядели на угол избушки, где висел градусник.
– Одевайся! – весело крикнул Валька, кинувшись за полушубком.
Прораб приехал, когда ребята начали уже опускать железобетонные балки на дно котлована.
– Кто разрешил? – грозно загремел его бас. – Где бригадир? Валька, три нос, чертяка! Чего ты на меня уставился?
А работу остановить уже нельзя. Со стенок котлована сочится вода. Бьют ключи, не замерзающие даже при таком морозе. Зальет блоки – все начинай сначала. И уже размесили бетон.
– Зажигай костры! – бушевал прораб, появляясь из тумана то на одном, то на другом конце площадки.
Вокруг котлована жарко запылали костры из сушняка – толстых смолистых сосен, сваленных бурей. Поплыли, подхваченные автокраном бетонные кольца трубы, похожие на большущие бусы.