...Эх, Казыр, Казыр, злая, непутевая река!
«...Когда люди построят коммунизм на земле и у них будет время оглянуться назад, они крепко ругнут нас, если мы не донесем до них имен подвижников великой стройки, не вспомним тех, кто клал кирпичи...».
Нет, донесем! Вспомним. Все и всех вспомним, хотя понимание героического, должно быть, к тем временам изменится. Уже сейчас отходит в прошлое романтика палаток и тяжелых пеших переходов, не за горами время, когда выбирать оптимальные варианты начнут кибернетические машины, суровый климат и расстояния перестанут быть проблемами Сибири, а цена жизни любого человека неизмеримо возрастет. Всем этим мы будем обязаны не только себе, но и первопроходцам, тем, кто нам торил дорогу, кто погиб в пути...
И когда будет открыт у нас Музей путешествий, когда развесят там карты и поставят глобусы, то, возможно, поместят где-то под стеклом портрет и потрясающий человеческий документ – дневник изыскателя сибирских железных дорог Александра Кошурникова, который жил и умер для того, чтобы быстрее по нашей земле ложились серебряные рельсы.
Из книги «Серебряные рельсы».
М., «Молодая гвардия», 1972.
ДНЕВНИК начальника экспедиции А. М. КОШУРНИКОВА
1942 г.
15 сентября
Выехал из Новосибирска на поезде № 98 в 5 часов утра, с опозданием на 7 часов. Стофато остался. Должен выехать 17 сентября с тем, чтобы догнать меня в Нижнеудинске. Затруднение: должен в Ачинске получить у дежурного по станции свой спальный мешок, который оставил там 9 сентября мой отец; если за время стоянки не получу – придется отстать от поезда и догонять его № 42. Дал телеграммы Задорожному и Липкину встречать меня в Канске и Нижнеудинске. Телеграфировал Мазуренко[1] о выезде из Новосибирска. Со мной в поезде едут Корпачев, Михальченко и Шейдин[2].
На случай, если отстану в Ачинске, попросил Михальченко встретить Задорожного и Липкина для сообщения обо мне.
16 сентября
Пришлось отстать от поезда для получения своих вещей в Ачинске. Вещи получил. Сел в поезд № 42. Направил из Канска открытку отцу о том, что вещи получены и я выехал из Ачинска.
В Канске встретил Задорожного. Оказывается, он ехал со мной в одном поезде три перегона. Жаль, что не знал: стоянка всего десять минут, успел только передать ему командировочные удостоверения и дать кое-какие указания. Из короткой беседы установил, что плохо дело с хозяйством. Первый участок он закончил. Нет фуража.
Дал указание ему дожидаться обратного проезда Соловейчика для урегулирования основных хозяйственных вопросов[3]. Жалею, что нельзя остаться в его партии на несколько дней. Как они работают – не знаю, но основная задача у меня впереди, задерживаться нельзя.
Забыл передать посылку Софье Александровне[4], придется везти ее с собой дальше.
Задорожный достал лошадей, нужно обеспечить фуражом.
17 сентября
Приехал в Нижнеудинск в 6 часов утра. Сразу задержала милиция для выяснения личности – шел по путям.
В Нижнеудинске один Кипаренко П. П.[5]. На станции не встречал, т. к. встречал с 98. Это не беда. Липкин выехал в Иркутск с Соловейчиком. Это хорошо. В партии полная бесхозяйственность. Нужно будет наладить хозяйство, помочь Липкину, который на такой работе первый раз. Исключительно плохо поставлен вопрос с питанием. Не использованы возможности снабжения на месте. Здесь имеется рудоуправление. Завтра зайду к ним, у них свое хозяйство, есть база на Бирюсе. С ними никто не познакомился. В райкоме и райисполкоме никто из партии не был – игнорируют местные власти и партийную организацию. Так далеко не уедешь.
Был с Кипаренко у секретаря райкома, у него застал председателя райисполкома. В короткой беседе обрисовал цель и назначение новой дороги. Люди очень заинтересовались, обещали помогать. Плохую жизнь изыскателей объясняют тем, что не обратились за содействием. Получил для Липкина бумажку за подписью предрайисполкома к местным организациям об оказании помощи рабочей силой, транспортом, жильем и т. д.