По обе стороны трассы крутыми воловьими спинами высились косогоры. Железнодорожное полотно устремилось в лог. Это была заболоченная пойма никчемной Ирбы. И сейчас, как пять лет назад, она выплескивала вроде бы невинные взгляды своими голубыми глазницами, густо припушенными низкорослой ольхой и желтоватой гривастой таволгой. Олег хорошо помнил коварную невинность Ирбы.
Тут вот и начиналась, по сути дела, его наука. Шестьсот шестьдесят четвертый пикет.
Он пришел сюда с бригадой только что прибывших на стройку марийских комсомольцев. Мальчишки-добровольцы. Вчерашние десятиклассники. Потом появился Анатолий Дыкин, демобилизованный матрос. Он и возглавил эту мальчишечью бригаду.
Учились работать все вместе – и он, Олег, мастер с инженерным дипломом, и бригадир Дыкин, и мальчишки.
Нужно было уложить отводную трубу. Рыли котлован вручную. На болото не загонишь экскаватор – утонет. Котлован, несмотря на густой частокол шпунта, обваливался, выламывая сваи тут же по ходу дела, едва ребята садились передохнуть полчаса. Родники размывали суглинистый грунт. Почвенную кашицу невозможно было взять на лопату – она растекалась, а лопата становилась пудовой через пять минут работы.
Теоретически можно было придумать десятки схем и проектов. С ними приезжали большие и малые начальники. А вот практически....
Месяц, день в день, не вылезали мальчишки из резиновых сапог, которые не успевали просыхать за короткие и холодные весенние ночи.
И вот однажды, когда ребята, удрученные бесплодностью своих стараний, выбивались из последних сил, Аркашка Ятманов – общий любимец, парень с очаровательной улыбкой жарких и порывистых семнадцати лет, предложил не бросать работу до тех пор, пока не будет выбран котлован, чтобы тут же уложить хотя бы первый слой бетона.
По настилу из хвороста и бревен подкатили автокран. Подвезли, чтобы был наготове, сборный бетон.
Двое суток, захлебываясь грязью, трудились насосы. Двое суток бессменно черпали мальчишки размытый грунт, пока не добрались до проектной отметки. На третьи сутки на дно котлована легли бетонные плиты.
С этой бригадой, вскоре приобретшей ответственную славу ударной комсомольской, Олег прошел от Курагино до Красного Кордона.
Погиб Анатолий Дыкин глупо и жестоко – разбился на мотоцикле. Аркашка служит в армии. Регулярно пишет подробные и откровенные письма. И в каждом из них кусочек воспоминаний о тех удивительных, пламенных днях.
Рядом с железнодорожным полотном бежит гравийная дорога – верная попутчица строителей трассы.
Сейчас она вильнула вправо – и тут же открылся небольшой ложок, даже не ложок, а просто широкая продолговатая канава, старательно выложенная буроватым камнем, благородно смахивающим на пестроцветную яшму. И здесь было памятное место. И дальше, метр за метром, дорогие сердцу зарубки...
Впереди черным провалом засиял портал Кордонского тоннеля.
– Остановимся, – сказал Олег. Он вдруг почувствовал, что ему совершенно необходима эта остановка. Он ехал в Кизир с определенной целью. Вчера он вроде бы решился на «бросок». А сейчас он понимал, что внутренне не готов к нему и что при такой раздвоенности вряд ли у него получится толковый разговор с кизирцами, которых ему предстояло еще убеждать в целесообразности и в непременном успехе задуманного.
Вдвоем они сбросили «пионерку» с рельс на всякий случаи. Борис остался у машины, тут же принявшись что-то подкручивать и вывинчивать в ней, а Олег спустился с насыпи и пошел вдоль нее к порталу. Удивительно и странно было ему ступать по сухому, надежному грунту.
Предпорталыная выемка Кордонского тоннеля в свое время оказалась для строителей неподатливой, гранитным камнем преткновения, хотя никакого гранита ни в горе, ни на подходах к ней не было и в помине. Сам Бурлук был сложен что ни на есть из слабых рыхловатых пород с досадной примесью суглинка и песка. А на подходах к Бурлуку, там, где предназначалось быть лбу тоннеля, предательски подстерегали плывунные грунты. Стоило только копнуть лопатой – и можно было сразу же убедиться, что здесь, на горе, неведомо по какой причуде природа заложила болото.
Три экскаватора, снующие под их ковшами самосвалы, переносная электростанция с ласковым названием «жесочка», бетономешалки и прочая строительная утварь самых различных габаритов и степени подвижности – все это каким-то образом уменьшалось и действовало на маленьком пятачке, зажатом с обеих сторон отрожными грядами.