– Сибирь! Только вслушаться, как звучит: Си-бирь!..
И опять, без раздумий и пересудов, собралась налегке – и в райком комсомола за путевкой. Уезжала, старший брат уговаривал: «Останься! Куплю тебе мотоцикл». Как ни велик был соблазн – еще совсем недавно мотоцикл был пределом ее мечтаний! – Паша устояла и подалась в Сибирь с прямым назначением на Крол.
Поначалу мыла полы в столовой, вроде бы как проверку на стойкость и выдержку проходила. Скребла половицы добела, ни от какой черной работы не отказывалась. Старалась, чтоб заметили и оценили, что она деловита и сообразительна.
Месяца через три, наконец, ее заметили и дали старый, разбитый ГАЗ, который Паша ремонтировала больше месяца.
Однажды в гараже, копаясь в двигателе, она услышала разговор, будто специально для нее предназначенный. Собравшись за соседней машиной, оживленно похохатывая, шоферы рассказывали друг другу всякие байки и анекдоты про водителей-женщин. Вдруг чей-то густой голос произнес:
– И такие есть шоферши и другие есть. Вот в Курагино есть одна, Раиса Присяжнюк. Она каждому из вас два очка вперед дала бы и насчет двигателя, а уж про баранку – и говорить нечего. Объехала бы на двух колесах.
– Расскажи! – зашумели около соседней машины.
И Паша услышала рассказ о незнакомой ей Раисе Присяжнюк.
«Еще никто из шоферов не видел ее в глаза, а уже все они язвили по ее адресу, заранее предвкушая забавные истории. Курагинский завгар безуспешно старался пристроить ее сменщицей, уговаривая поочередно всех шоферов, но ни один не захотел допустить ее к своей машине. Всех настораживала далеко вперед забежавшая молва о том, что у прибывшей права шофера первого класса. По этому поводу откровенно смеялись, знаем мы, как красные корочки появляются в нежных девичьих ручках. Однако, несмотря на общее бойкотирование, Раису все-таки приказом начальника назначили сменщицей к одному из шоферов.
Дело было весной, после одного из первых теплых и щедрых дождей. От гравийной дороги до бункеров, куда машины должны были сбрасывать бетон, было метров сто. Подъезд шел по двойной кривой с подъемом перед самыми бункерами. Самосвалы с бетоном, один за другим в несколько попыток старались взять подъезд, но, как заколдованные, глохли на втором развороте, юзом сползали с дороги в сторону. Собралось их около десятка. Кто буксовал на обочине, кто уже сидел в кювете.
В это время подъехала Раиса. Это был ее первый выезд. Встав на подножку, она несколько секунд вроде бы прикидывала ситуацию подъезда, потом захлопнула дверцу, сдала назад и под отнюдь не дружелюбные смешки шоферской братии повела машину вперед. На полном газу вывернула баранку влево-вправо, еще влево-вправо, какой-то миг – и остановилась точь-в-точь перед бункером.
Опрокинув бетон, она вышла из кабины, постояла, словно соображая, что же ей делать дальше, поправила под ушанкой узел из золотой косы. Ее тут же обступили шоферы и молча, но бесцеремонно и недоверчиво принялись разглядывать, будто марсианку. Кто-то выразительно промолвил: «Ну и ну!» Раиса вспыхнула, ухарски сдвинула ушанку на затылок, вскочила в кабину и, придерживая одной рукой приоткрытую дверцу, второй точно и твердо развернула самосвал.
Она уехала, а по пробитой ею колее теперь уже без труда подходили и выгружались остальные».
Гараж вскоре опустел, а Паша все еще копалась в своем двигателе и думала о том, что услышала ненароком. Тогда же она дала себе слово, что и о ней когда-нибудь будут рассказывать, как об этой Раисе Присяжнюк.
Первый Пашин рейс пришелся сразу же после Нового года. Провожали Пашу чуть ли не всем гаражом. Вперемежку с добрыми словами скалили зубы:
– Давай, давай, в следующем году вернешься!
Дорога дальняя, незнакомая, мороз за тридцать градусов. Было ли Паше страшновато? Ничуть. В кабине рядом – экспедиторша. На каждом вираже взвизгивает и вслух проклинает себя, что не поехала с кем-нибудь из ребят!
А Паше смешно, она не обращает на нее внимания. Легко перебрасывая с руки на руку баранку, поет себе песни.
И вдруг на полном ходу что-то заскрежетало под кабиной, провернулась впустую баранка, машину потянуло в сторону. Еще бы миг – и угодила бы за борт дороги, в реку.
Экспедиторша, с сердцем выругавшись, выскочила из кабины и тут же уехала с попутной.
Паша осталась одна. Едут мимо – и свои, и чужие. Каждый интересуется, что случилось, а помочь нечем: какой дурак будет возить «пальцы» рулевой тяги?
Прошло часов пять, пока какой-то парень передал Паше нужную деталь.
Наладила она машину уже в темноте. Продрогла до костей, пальцы на руках одеревенели. Возвращаться впустую? На смех людям? Нет, Паша двинулась дальше. На полпути загрузилась досками (все-таки недаром проездила), в полночь вернулась.