ВОЗВРАЩЕНИЕ СЫНА ВАНИ.
Сегодня у тёти Тани и у Нины неожиданная радость. Вернулся с заработков Ваня да не один, а с молодой женой. Её зовут Клавдия. Мне она сразу не понравилась. Толстая, огромная, с грубым мужским голосом. Лицо её, как будто вытесано топором.
Светло-голубые маленькие глазки прячутся под насупленными, совершенно белыми бровями. Говорит мало, строго, как будто отдаёт приказы. И всем своим видом показывает, что теперь она здесь хозяйка. Мы сидим на улице под раскидистой сливой. Клавдия зычно отдаёт первый приказ:
-Нинка, что это сливы под ногами валяются, а ну быстро собери! Я пойду козу подою, а ты на стол чего-нибудь собери, а то целый день в дороге, йисты хочиця.
Тётя тихонько говорит, что коза бодается.
-У меня не побалуется!- грубо отвечает вновь испечённая невестка и уверенно отправляется в сараюшку.
Тётя украдкой вытирает слёзы и смотрит жалостливо на сына, она хочет его о чём-то спросить, да только качает головой. Ваня тоже не торопится с разговорами. И так всё ясно и понятно.
Нина.
Вот так появилась в нашей жизни Клавдия. В тот памятный вечер мы с Ниной ушли к нам, потому что в их маленькой хатке не нашлось всем места. Среди ночи кто-то осторожно постучал в наше маленькое окошко-это мама, их ночью привезли с дальнего покоса. Я сейчас уже не помню, как мама познакомилась с Клавдией, о чём они говорили, да только Нина осталась у нас. Мама всем любопытным говорила:
-Девочке далеко ходить в школу. Ну-ка, попробуй, каждый день в такую даль, походи! А уроки когда учить? Она же у нас отличница!
Моя мама очень гордилась своей крестницей и хотела, чтобы Нина училась дальше, на учительницу.
Ваня, Нинин брат, изредка заходил к нам, приносил гостинцы, рассказывал о тёте Тане, но в гости никогда не приглашал, да и Клавдия тоже никогда не заходила.
Нина иногда бегала проведать мать, но возвращалась почему-то всегда быстро, была молчаливой и сразу садилась за уроки. Они с мамой часто, почти каждый день говорили о том, что же делать Нине дальше: учиться или работать?
-Пойду работать! Как я поеду учиться, если у меня нечего надеть и обуть? Ну, как? Год поработаю, приоденусь…
-Да где ж ты будешь работать? В колхозе не платят, а у нас в «Артели» работа трудная, а зарплата сама знаешь, какая.
-Маленькая… Всё равно на платье и туфли за год заработаю.
Они обсуждали это почти каждый вечер и не обращали внимания на меня.
-Нина, возьми моё новое платье, а?
Если сестричке не хватает для полного счастья только платья, я отдам ей моё. Мне тут же становится жалко, и я добавляю:
-Поносишь, потом мне отдашь, ладно?
-Ладно! Только оно будет на меня маленькое.
-А ты его перешей. Мама перешивает мне.
Мама с Ниной переглядываются и улыбаются.
-Вот молодец, не жадная Лиза.
Нина обнимает меня и гладит по голове. Я вырываюсь и сержусь:
-Чего смеётесь?
Нина окончила школу на одни пятёрки и сразу же устроилась на работу, туда, где работала мама, в «Артель инвалидов».
НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ.
С мамой на работе произошёл несчастный случай. Женщины ремонтировали контору. Мама стояла на лестнице и белила самый верх, где как раз проходил электрический провод. Её ударило током.
Мама упала и наделась ногой на кованый завиток, стоявшей прямо в этом месте, чистилки. Лодыжка была полностью разворочена. Хорошо, у нас в станице была, она и есть сейчас, своя больничка, и был доктор, который разбирался в хирургии. Он из клочьев мышц и кожи собрал мамину ногу.
-Полежать придётся долго, Дарья Васильевна. Может пару месяцев, но зато потом даже танцевать сможете.
Мы с Ниной ходили проведывать маму каждый день. Она всегда припасала для нас, что-нибудь вкусненькое. Хорошо помню, как мы стояли под окном больницы и рассказывали маме, что ели, что делали.
А мама лежала бледная и грустная на койке и улыбалась еле-еле.
Мне так хотелось влезть через окно к мамочке, прижаться к её тёплой руке, но доктор не разрешал, а злая тётка в синем халате кричала на нас. И пахло из окна больницы, чем-то резким и противным. Это был запах хлорки, который я невзлюбила до глубины души, он стал для меня символом больницы, символом боли и страдания, на всю жизнь.
КТО, КТО В ТЕРЕМОЧКЕ ЖИВЁТ?
Нина готовила сама, убирала, стирала, каждый день ходила на работу, а по вечерам вместе с подругами отправлялась в клуб. А как же я? По вечерам подруги Вера и Рая приходили и совместными усилиями укладывали меня спать. Очень хорошо помню, как я засыпаю под девчачий щебет. Потом они потихоньку выходят из комнаты и начинают хохотать за дверью. Гремят замком так, что я просыпаюсь. Они убегают, а я заливаюсь горючими слезами. Нина знает, что я не сплю и поэтому долго не задерживается. Чтобы я не плакала, сестрёнка оставляла мне на припечке карандаши и тетрадку. Вот я снова одна в еле освещённой тусклой керосиновой лампой комнатке, всхлипывающая, раскрашиваю картинки, которые Нина нарисовала простым карандашом. Сестра возвращалась из клуба, рассказывала, какое было кино, и мы ложились спать. Но долго так продолжаться не могло, и мама попросила Ваню, чтобы он привёз тётю Таню. Он сначала рассердился: