— Кляча — ничего.
Симон хотел возразить, но во время подумал, что добрые лошадники, видно, еще не перевелись, а жеребец выделялся своими статями разве что на их конном дворе.
— Васька, это твоя жена? — спросил он про девицу.
Племянник ответить не успел.
— Скоро буду. Между прочим, Галей зовут.
— Очень приятно, — вежливо сказал дядя и повел гостей в станционный буфет.
Заметил, как молодых привлек кусок буженины в витрине. Сухо предупредил:
— Есть будем дома.
Дядя потребовал три стакана чаю и немного дешевых конфет. Когда с очень пристойным и немного унылым чаепитием было покончено, Симон с облегчением сказал:
— Вот теперь начнем.
Извлек из кармана бутылку водки и кусок сала.
Из буфета вышли в отличном расположении духа. Галя изъявила желание править жеребцом. Многоопытный конюх ничего не имел против и, передав вожжи, в самой непринужденной позе устроился сзади. У него не прошло еще восхищение от удалого крика девицы «Эх, залетные!», как он оказался в дорожной пыли: жеребец слишком резко тронул с места и в глубокой обиде понес ветхий ходок по бездорожью. Вожжи позорно волочились по земле, и у Симона прокралось сомнение в том, что девица не первый раз держала их в руках.
Конюх вернулся в деревню пешком, усталый и злой.
Гости появились часа через два. Девица за веревку вела взмыленного и понурого жеребца, на котором неловко сидел племянник. Увидев старшего Богаткина, Васька подбоченился и бодро посмотрел сквозь треснутые очки.
— Мы чудесно провели время, — сказала Галя, передавая повод Симону.
— Могло быть хуже, — хмуро заключил конюх. — Ходок, не помните, где оставили?
— Там, — неопределенно махнула рукой девица и стащила Ваську с коня.
Племянник прихрамывал.
— Пока мы ехали на четырех колесах, было терпимо, — рассказывал он дяде. — Конь тянул прекрасно и в среднем развивал мощность киловатта в три. Когда мы ехали на трех колесах, было тоже терпимо…
— А без колес вы не ехали? — прервал его дядя и нетерпеливо предупредил: — Дальше не рассказывай! Сил моих нет слушать такое! — Вздохнул, значительно поводил пальцем у лба. — Подумал бы ты своей головой: какие в живом коне могут быть киловатты?
Отозвал в сторонку тетку Настю, показал на обрывок вожжи, стянувшей лошадиную шею, и тихо сказал:
— Провалиться мне на месте: это все она.
— Кто?
— Васькина зазноба. Этого коня все, кроме меня, боялись, как черта… Теперь Васька пропал.
Тетка Настя только вздохнула.
Наконец собрались за столом. Был приглашен и старший конюх Мирон Кондратьев. Начальник Симона был важен и без всякого повода предупредил гостей:
— Мы здесь тоже в курсе.
Не сплоховали хозяева с угощением. Часть стола была занята карасями — вареными и с наваристой ухой в придачу, жаренными на сковороде с яйцами, в пироге, вялеными на солнце. Другая часть — курами: с лапшой, с кашей и без всяких приправ. В центре стола, стеснив периферию, свободно разместилось покупное: распечатанная банка морской капусты и бутылка какого-то напитка с яркой наклейкой. Только глиняному кувшину не нашлось места на столе — его держал хозяин в руках. Из него и наполнил стаканы гостям, себе и начальству.
Первым поднял стакан старший конюх. Выжидательно посмотрел на хозяина. Симон одобрительно кивнул. Тост был коротким и загадочным:
— Ну, ладно!
— Ладно, — отозвался хозяин и тоже выпил.
Васька медлил. Потом, сняв разбитые очки, утирал слезы. К нему подбежала тетка Настя, хотела положить рыбы, но невеста заслонила рукой тарелку.
— Не ест. Сперва курицу.
Не припомнила тетка случая, чтобы племянник в прежние времена отказывался от рыбы.
Симон и Кондратьев ели чинно и мало. Они-то знали, что в таких случаях увлекаться едой неприлично. Молодые гости были другого мнения, поэтому хозяин начал разговор с начальством.
— Вот что я тебе скажу, Мирон. Есть люди, сколько их не учи, а шкворень у телеги смазать солидолом ни за что не догадаются. Это я проверил.
— Всяк свое знает, — дипломатично отозвался старший конюх.
— Верно. И тут у меня никаких претензий нет. Возьми, к примеру, нашего Ваську. Провалиться мне на месте, если он отличит кобылу от мерина!
Племянник отвлекся от курицы и внимательно посмотрел на дядю.
— В этом случае заинтересованной стороной мог бы быть славный конь, что стоит на дворе.