«Господь бог коварен, но не злонамерен».
На третий день студенты решительно отказались от хмельного застолья, а вечером торжественно вручили хозяину подарок.
— Что это? Уж не та ли машина, что думает? — не веря, спросил дядя.
Васька объяснил:
— Дядя Симон, в этой машине заложена правильная программа твоей жизни…
— Она у меня и так правильная, — заносчиво прервал конюх.
— Машина спорить не будет. Посоветует, а там — твое дело.
— Ну, если так… а спорить у меня и без нее есть с кем.
Дядя пожелал сейчас же проверить машину и с опаской нажал кнопку. Внутри что-то зашипело, и экран засветился четкими буквами. Симон небойко прочитал:
«Употреби, что желаешь, но в меру».
Он подумал, спросил племянника:
— Ты как смекаешь — на нее можно положиться?
— Вполне.
— Я тоже так думаю, — заключил дядя.
А на кухне Васькина подруга накрывала ужин и будто заранее знала, что посоветует старшему Богаткину машина: выставила бутылку болгарского.
…Из-за стола Симон вышел неудовлетворенным. Скучая, прошелся по горнице. Признался племяннику:
— Неясность в голове насчет дальнейших действий.
Васька кивнул на машину.
— Валяй.
Машина посоветовала:
«Выбрось из головы то, о чем думаешь. В кино ходят не последние люди».
— Ясно, — без энтузиазма сказал Симон и велел онемевшей от удивления тетке Насте собираться в клуб.
Едва супруги ушли, как студенты отметили свою маленькую победу бурным твистом. Не без основания полагали, что трезвая логика нехитрой машины оградит их от лишних забот хозяина дома.
И почти не ошиблись.
Из клуба Симон пришел полный впечатлений. Высказал племяннику замечание редкое и неожиданное:
— Я так думаю: картину надо кончать похоронами.
— Почему? — заинтересовался племянник.
— Чтобы была полная ясность. Показали, как человек воевал, переживал любовь, вернулся с фронта… А дальше-то что?! Всякому интересно, как у него получилась дальнейшая жизнь: как поженился, сколько детишек народил, житьишко как, заработок — и так до конца жизни. Поставили крест на могиле — кончай картину. Все расходятся по домам без вопросов.
— А если бы тебя в фильме показали? Заранее пришлось бы хоронить?
Дядя с сожалением посмотрел на Ваську.
— Я бы на твоем месте не стал задавать такой вопрос. Он, твой вопрос, глупый, как жеребенок на втором месяце… К примеру, показали бы, как я трех немок от смерти спасал — очень душевная была бы картина. А в конце бы написали: «В данный момент бывший рядовой Симон Богаткин жив и здоров, работает конюхом в колхозе, женат на супруге Настасье, имеет свой дом». Ну, и обязательно адрес для желающих.
Перед сном дядя подошел к машине и узнал:
«Долгожители обладали крепким и здоровым сном».
— Правильно, — сказал он.
И очень скоро проникся уважением к безответной машине. Хотя она во многом стесняла его свободу, но с каждым днем крепло его убеждение в доброте и разумности ее советов. Даже ночью подходил к ней и с удовольствием читал:
«Спокойной ночи, Симон Пантелеевич!»
И действительно, быстро засыпал.
Тетка Настасья, заметив добрую перемену в муже, накрыла диковинный ящик красивой салфеткой и, издали показывая его соседкам, рассказывала удивительные вещи.
Васька же отстоял тот образ жизни, который был обдуман им и его спутницей еще задолго до каникул.
Только один раз он был нарушен неожиданно и грубо.
Как-то в полночь Симон разбудил племянника, привел в горницу и с таинственным видом показал на ящик. На экране светилось:
«Употреби, что желаешь, но в меру».
И без того сердитый за прерванный сон, Васька скривился, как от зубной боли. Покрутил пальцем у лба.
— Понимаешь, она не того…
— Сам ты дурак, Васька, — убежденно прошептал дядя. — Я ее знаю лучше тебя. Зря она не скажет, помяни мое слово. Здесь какой-то смысл. Обязательно какой-то смысл…
Подумав, племянник с тяжелым вздохом согласился:
— Пожалуй…
Став жертвой собственной затеи (дядя не таков, чтобы в одиночестве последовать совету машины), он смирился. С отвращением пил содержимое глиняного кувшина и жалел о потерянном дне, который должен был наступить еще не скоро. Но уже злорадствовал, твердо решив, что дядя больше никогда не прочтет «Употреби…»