Но настало время, когда Васька первый заключил: «Вранье все это!»
Мир к тому времени — вдовы, землянки, деревня — почти не изменился. Зато Васька перерос друга, стал носить очки (какие-то осколки в перевязанной нитками оправе), не терпел постоянства и отличался деловитостью необыкновенной. Правда, матери от этой деловитости хлопот не убывало: ходил за водой или полол в огороде из-под палки. Но в затеях своих часто бывал упорен.
Начал однажды копать во дворе яму. Матвей с интересом смотрел за ним издали, а потом не вытерпел и подошел. Васька уже углубился по колено и заметно устал. Поэтому отбросил лопату и занялся вслух непонятными расчетами:
— За каждый час — полметра. Если копать четыре часа в день, получится два метра. За десять дней двадцать метров! Понял?
Очки у него постоянно сползали на кончик носа, поэтому он сильно задирал голову.
— Нет, — сказал Матвей.
— Где тебе! Урал — понимаешь? Где ни копни — золото, руда, уголь. Я думаю, здесь уголь должен быть. У нас как раз дрова вышли. Вот добро будет с углем! Жарь всю зиму без оглядки!
— А если нет его здесь?
— Есть!.. Только разве глубоко очень. Да я все обдумал: уголь, может, и не встретится, а вода обязательно. Добро, когда колодец во дворе!
Матвей уважительно посмотрел на дно ямки. За водой с бугра ходили далеко. Это нелегкое занятие прочно вошло в обязанность ребят, а Васька говорил убежденно.
Начали рыть вдвоем.
Пришла с фермы Васькина мать, обошла яму (теперь она землекопам была по грудь). Ни о чем не спросила, только вслух подумала:
— Вот и ладно. Нужник переставим на это место.
Васька презрительно смолчал. Сейчас он не мог представить, что венцом их вдохновенной работы будет все-таки нужник.
На другой день они выкопали совсем мало: выбрасывать землю из тесной ямы оказалось очень трудно. Работу решили временно прекратить, тем более что у Васьки родилась новая идея: поставить на землянке ветряк.
В воскресный день Васькин дядя, Симон Богаткин, привез дрова. Расчет был по-родственному: угощение. Симон засиделся до сумерек. Когда, уже веселый и нетвердый на ногах, шел по двору, вдруг громко охнул от неожиданности: потерял твердь под ногами. На брань выскочила из избы мать, запричитала:
— Он, он, паразит, накопал!
Впрочем, Симон свалился удачно, а на другой день переставил нужник на новое место.
Васькины затеи редко кончались добром.
Радовались в деревне, когда в избах и на улицах загорелись электрические лампочки. Только на бугре свет почему-то был тусклым, а по вечерам даже замолкал самодельный Васькин приемник.
Васька долго присматривался к проводам на столбах, что-то выспрашивал у взрослых, а потом объявил Матвею:
— Все! Сегодня полезу на столб, что около Витьки Пашнина. Свет будет нормальный.
— Убьет, — сказал Матвей.
— Не-е… — Приятель показал обмотанные изоляцией плоскогубцы. — Подцеплю одну фазу — и все. Я обдумал.
Сумерки еще не сгустились, когда они подошли к избе, где жил одноклассник Витька. Васька обвил вокруг столба кусок проволоки, сделал петлю. Такой способ взбираться на столб давно был известен и проверен.
— Не лазил бы, — напоследок посоветовал Матвей.
— Подцеплю фазу с закрытыми глазами…
Наверху Васька долго присматривался к переплетеньям проводов, прежде чем осторожно подкрался к перемычке плоскогубцами. Победно проговорил:
— Полдела сделано!
Когда же вновь потянулся к проводам, раздался треск, и посыпался ливень искр. Матвей отскочил от столба. Васька съежился в комочек, а потом поспешно спустился, ни разу не взглянув вверх. Освободив ногу от проволоки, скомандовал:
— Тикаем!
До бугра бежали, как от погони. Там огляделись и увидели чудо: лампочка на столбе светилась ярчайшим голубоватым светом. Такой же свет лился из землянок.
— Давно бы так, — удовлетворенно сказал Васька.
В этот вечер они домой не спешили. Интересно было заглядывать в окна и наблюдать, как при ярком свете Феня-повариха о чем-то весело рассказывала Васькиной матери, как тетка Ольга перед зеркалом примеривала платок, улыбалась и даже подмигивала сама себе, а у Брызгиных играли в карты. Все щурились от непривычного света и не догадывались, что снаружи их видно лучше, чем днем.
Долго бы, упоенные успехом, слонялись друзья, но странное дело: очень скоро бугор погрузился во тьму.
— С непривычки рано полегли спать, — догадался Васька.
Ко сну Матвей собирался при свечке, но совсем не задумался над этим обстоятельством. Только утром узнал, что поблизости у всех перегорели лампочки. Около Васькиной землянки долго орал деревенский монтер: грозил отключить весь бугор. Бабы ласково уговаривали его и уговорили: отключил на две недели только Васькину землянку.