В обед автобусы прибыли в союзную столицу республики. Там, в составе других автоколонн, попали на территорию Красных Казарм.
«Так вышло, что советская история просто не может существовать без своего революционного прошлого. Прошлое, где был очаг большевизма или место подпольного центра, откуда потом шли «брать власть» Советы!»
Даже если представить, что все происходило немного не так, кто в этом сейчас признается.
«Выходи строиться! Приступить к перекличке личного состава!»
А те казармы действительно были выложены из красного кирпича, как большее количество зданий и строений в этих краях. Район тот был чисто промышленный, нежилой. Это такое плавное сочетание больших пустырей и бесконечных свалок, ограждений различных секретных объектов и железнодорожных путей сообщения.
Наличие настоящего железнодорожного вокзала в пределах видимости был для всех как единственный ориентир, маяк. Все остальное просто перестало существовать для призывников. Стой стороны приходили знакомые, чтобы перекликнуться напоследок новостями. Оттуда прибыли и другие автобусы, в ту же сторону они и уехали, но уже пустые. Казарма постепенно всосала всех вновь прибывших, наделила каждого койкой и полосатым грязным матрацем. Подушек почему-то не дали!
Остаток дня прошел в вялом подведении итогов, прослушивании баек, сплетен, занятных историй, якобы из жизни. Все постепенно перезнакомились, а потом сгруппировались по интересам.
Решающим значением для каждой группы было место рождения. Так, хлопцы с Украины резко отмежевались от остальных братьев — славян. Прибалтийские товарищи оградились чисто языковым барьером, не понимая уже даже друг друга. Азиатских джигитов почти не было видно, они растворились в этой сумятице. Это был не их день! А лиц других национальностей вообще можно было бы посчитать по пальцам.
Олег лежал и тупо смотрел в потолок. Потолок был покрыт паутиной трещин, издали напоминавших схему путей сообщения метрополитена то ли города-героя Москвы, то ли не менее героического города Ленинграда!
Парень уже познакомился со своими соседями, но прекрасно понимал, что их могут разлучить в любой момент, поэтому сделал это по привычке, в силу своего общительного характера.
Рядом было несколько литовцев, которые хорошо понимали русский язык, но не разговаривали на нем в силу исторического упрямства. Олег не стал пробивать имеющиеся вековые преграды, чтобы услышать лишний раз, «что он лишь оккупант на их исторической родине». Это его уже не привлекало. Он не стал бродить по комнате, как это делали другие. Желудок его бурчал от отсутствия продуктов, которыми его следовало давно набить.
«А ведь ничего не брало его молодой организм! Но голод и жажда уже стали одолевать».
Олег спустился на пол, поставил табуретку посередине, накрыл сорванным агитационным плакатом и попросил нож. Им он открыл одну банку тушенки и стал вылавливать пальцами кусочки холодной свинины.
Неожиданно «вековая стена» дрогнула, и его пригласили к общему столу. Там сидели несколько ребят.
«Ричардас!»
«Андрюс!»
«Гриша!»
«Маркус!»
«Бонионис!»
Олег легко запомнил имена, но не был уверен, что правильно обращался к ним. Это сразу вызывало приступы смеха.
— Это я, Бонионис! А он — Ричардас!
Там, на сдвоенных табуретах уже лежали плакаты, снятые со стены, уложенные пакетами и стеклянными банками. Это был импровизированный стол. Там всё было настоящим, домашним, таким теплым и сытным. Все особенности национальной кухни, даже цепеллины!
Ребята хлопали его по плечу, смеялись и смотрели, как он уплетает эту домашнюю снедь, и радовались за него, восклицая на своем слабо понятном ему языке.
На выданные консервы из них никто смотреть не хотел, ведь недалекие отсюда родственники не оставляли их в покое даже здесь. По кругу пустили единственный стакан и бутыль с сельским самогоном, все произносили свои тосты. Вскоре Олег сказал свою часть тоста:
— Чтобы после службы все выпили так же, вместе!
Все разом потеряно замолкли. Но минуты молчания не получилось, пили дальше. Молодость, злость и спортивный азарт, вот что всех объединило в тот момент.
Все они чувствовали потребность высказаться и быть услышанными. Никакие языковые барьеры тут уже не действовали.
Дальше пошло по кругу другое спиртное, то, что в большом количестве поставлялось в это помещение, уставленное двухярусными койками. Оказалось, что ближайший магазин и кулинария просто работали на обслуживание этих призывников. Посредниками в такой торговле служили всякого рода военные старослужащие. Олег тут заметил, что все принялись уничтожать свои домашние заготовки. Так в одном углу резали сало с едкими, но добрыми луковицами и чесноком, запивали лимонадом «Буратино», а в другом углу разложили на газете остывшие беляши и манты, уставив весь пол пивными бутылками.