За окном по-прежнему тянулись леса. Но теперь они не казались такими тёмными. Может быть, потому, что это был не еловый частокол, поднимавшийся сплошной стеной, а сосновый бор, состоявший из прямых, точно колонны, сосен. А может, просто потому, что взошло солнце и за позолоченными стволами прозрачно голубела даль.
И опять стала я думать об Алёне. Мне представилось, как вот таким же солнечным утром вошла ладья в широкое русло Волхова. Плывут навстречу купола Софии, рубленные из вековых дубов башни детинца, Великий мост, повисший над свинцовой ширью Волхова. Тут же почти от самых причалов начинается улица Добрыни. Алёна торопливо шагает по бревенчатой мостовой вверх по склону. С детства памятные места! Вот здесь, на углу, когда-то стояла лавка Власия. Неподалёку — избушка старой Сыроеды. Жива ли она ещё? По-прежнему ли ходит в лес за лечебными травами? А вот здесь, на другой стороне, жила Алёна. Напротив стоял маленький домик сапожника Горазда, отца Вишены. Алёна отворила калитку и вошла во двор…
Негромко стукнув дверью, в купе заглянула проводница:
— Пора вставать! Скоро будет чай.
— Спасибо, — поблагодарила я. — Сейчас пойду умываться.
— А ваши ночью сошли, — добавила проводница.
Когда я возвратилась в купе, мой сосед уже тоже успел подняться и с вафельным полотенцем, перекинутым через плечо, и мыльницей в руках стоял в дверях.
— Доброе утро! Доброе утро, Елена Александровна! — радостно отвечал он на моё приветствие. — Сейчас мы с вами будем чаёвничать.
И я опять подумала, какой он приветливый и вежливый — этот старичок со светлыми синими глазами под белыми щёточками бровей. Мне хотелось сделать для него что-нибудь хорошее. Я подумала: у меня в Новгороде вон сколько знакомых: и Дмитрий Николаевич, и Наталья Ивановна, и ребята, а у него, может, никого нет — ведь он говорил, что едет в командировку. И, когда мы с ним пили чай, я сказала:
— Знаете что, Иван Георгиевич? Приходите в пятницу в шесть часов вечера на Добрынинскую улицу, туда, где стоит высокий забор из досок. Вы его сразу увидите.
Светлые синие глаза Ивана Георгиевича весело блеснули под белыми щёточками бровей.
— В пятницу? На Добрынинскую? К высокому забору? А что там будет в пятницу за высоким забором?
— Вот придёте и узнаете, — сказала я. — Правда, приходите! Не пожалеете!
— Благодарю вас, Елена Александровна! Я с удовольствием воспользуюсь вашим любезным приглашением, — отвечал он, и мне показалось, что он обрадовался.
Прочитав начало, ты, наверное, думаешь: «Да-а, не очень пока понятно, что происходит. Ну, Лена, или Елена Александровна, как её называл вежливый старичок, сосед по купе, ясно кто. Она студентка и, по-видимому, не очень преуспевающая в науках. Чуть не завалила практику в своём педагогическом институте и теперь едет на каникулы в Новгород. А остальные? Другая Лена, которая бежала по улице с Алёной, и Вишена, и Андрюша, и Пеночкин, и Серёжа, на чердаке у которого почему-то жил тот самый Дмитрий Николаевич, который теперь ищет какие-то «вещественные доказательства»? И Наталья Ивановна, приславшая Лене письмо? Даже имён всех сразу не запомнишь…»
Согласна — разобраться во всём этом трудно. Но я предупреждала, что это глава не первая. Теперь постараюсь познакомить тебя со всеми по порядку, а может быть, и не по порядку, а так, как это было на самом деле.
2. Лена
Елена Александровна — это я. Ты сам слышал, что меня так называл тот милый старичок в поезде. И не только он. Честное слово! Тогда, когда я давала урок на практике, — тоже. Целых сорок пять минут. Только об этом уроке лучше не вспоминать. Лучше расскажу про Лену.
Лена — это тоже я. Впрочем, может, это не совсем так. Ведь с тех пор прошло одиннадцать лет, и, конечно, та девочка, которую тогда называли Леной или Леночкой, а иногда и Ленкой, пожалуй, мало похожа на меня сегодняшнюю. Мне и в самом деле кажется, что Лена той поры — это совсем не я, а просто хорошо знакомая мне девочка. Я вижу эту девочку как бы со стороны и могу рассказать о ней объективно, то есть беспристрастно, непредвзято, справедливо.
Вот она, Лена, на многочисленных фотографиях. Круглое лицо. Две метёлочки вместо косичек. Большие капроновые банты. Свитер в полосочку — самый любимый, и джинсы — тоже любимые.
Лена с кошкой. Стоит, держит кошку в руках и улыбается. Зато у кошки вид не то сонный, не то сердитый. Наверное, спала кошка, уютно свернувшись клубком, а её разбудили и заставили сниматься. Кому это понравится? Фотография вообще-то хорошая. Только волосы у Лены на ней не светлые, как на самом деле, а тёмные. И кошка не серая, а почти что чёрная. Серёжа сказал: «Не то освещение».