Глава 1.
Моему отличному другу и хорошему человеку ОЛЕ ВАВИЛИНОЙ (РЫЖЕЙ) посвящается эта повесть... Я долго думал с чего начать эту историю. Коротко написать не получится. Так что, запаситесь терпением, семечками, можно пивка взять пару ящиков. Итак, я приступаю. Все началось в далёком теперь 1974 году. Весной того года, после долгих мучений наших преподавателей, мы получили дипломы техников - технологов. Ну а так как таких "ценных" специалистов в области обработки металлов в том году выпустилось аж пять групп, то ни о каком распределении не могло быть и речи. В общем, вручили нам торжественно дипломы и неделю отмечали освобождение от нашей группы, классных специалистов в деле доведения преподавателей до нервных срывов, учащённого сердцебиения и повышения кровяного давления в головном и костном мозге. Вот и пошли мы, горемычные, искать себе работу, дабы не "пропасть" с голоду и не попасть на учёт в ментовскую, как тунеядцы. По специальности прописанной в дипломах, работы почти никто не нашёл. Почти все устроились токарями и фрезеровщиками на разные заводы. А меня, по знакомству, мать устроила работать на УПП "Светотехника" МОС. Где УПП это учебно - производственное предприятие, а МОС это Молдавское общество слепых. Кстати, меня всегда поражало почему слепые собирают светильники, а глухие на "Культприборе" динамики и радиоточки? Может быть психологи и могут это как то объяснить, да только я им не особо верю. Ибо за свою жизнь насмотрелся на такое, что никакие психологи такое разъяснить никогда не смогут! Да что далеко ходить. Мы сами иногда такое вытворяли, что психологи вместе с психиатрами скромно писают кипятком в укромном углу. Ой! Я увлёкся и отвлёкся от основной темы. Так что, прошу пардону и продолжаю. Взяли меня на ту "Светотехнику" инженером - технологом в механический цех. Вот, что значит иметь знакомого начальника цеха. Чтобы стать инженером даже высшего образования не понадобилось! Вот и стал я 8 часов в день руководить технологией цеха. А после работы бухать с рабочими цеха в ближайшей к работе точке по продаже разливного сухого. Наливали вино из бочки мерной литровой кружкой в чайник. Таких чайников в магазине было несколько. В них отпускали вино постоянным клиентам. А на закуску была прянного посола килька и хлеб. При всём этом, начальник цеха, знакомый моей матери, был доволен моим инженерством. Звали начальника цеха Питкис Иосиф Фроймович. И я долго ломал голову, вычисляя в уме как же звали его отца. Это моё инженерство продолжалось целый месяц. И вдруг, как пыльным мешком из за угла! Повестка в военкомат! А я про армию даже как то и забыл. Отец мог меня от той армии отмазать или хотя бы перенести призыв на другой, более поздний, срок. Но, являясь убеждённым коммунистом, атеистом и патриотом Вооружённых сил СССР, делать этого не стал. И пришлось мне идти в военкомат, затем на призывной участок, а дальше в поезд и... Ещё в военкомате я познакомился с Николаем. У него была странная фамилия Трайстар. Мы сразу почувствовали с ним родство душ. Хотя до этого даже не слышали никогда друг о друге. С этих пор наши судьбы переплелись на долгое время. Интересное началось ещё в военкомате. Повестку я получил один из первых. После прохождения всех комиссий, я получил повестку на отправку в войска. Мне устроили шикарные проводы. Погуляли мы на них славно, как только мы гулять умели. А может и не только мы. В назначенный срок я прибыл на сборный пункт и готовился отбыть защищать передовые рубежи родного Отечества. Но продержав нас весь день на сборном пункте, городским призывникам выдали повестки на другое число. А приезжих отправили ночевать в казарму при сборном пункте. И так продолжалось несколько дней. Я успел проводить в армию всех друзей и знакомых, попадающих под этот призыв. У меня была странная жизнь. День я проводил на сборном пункте, а вечера и ночи на проводах друзей. Наконец наступила и моя очередь отправляться носить кирзовые сапоги. От сборного пункта мы строем проследовали на вокзал. Там нас погрузили в поезд Кишинев - Москва. Причем это был обыкновенный скорый поезд. Мы заняли плацкартный вагон, как простые пассажиры. Вот только проводницы почему то сразу закрылись у себя в купе. Сопровождали нас капитан и два сержанта. Они сообщили нам, что нас везут в Свердловск. Среди призывников я был почти самый старший по возрасту. Мне уже было 19 с половиной лет, а не 18, как большинству призывников, которые достигли возраста полового созревания и призывного возраста одновременно. Правда, был среди нас один призывник, на которого все сразу обратили внимание. И он таки достоин того, что бы уделить ему несколько строчек в моём сумбурном повествовании. Был он невысокого роста, немного толстоват. Держался особняком. Не улыбался и часто вздыхал. А главное, на вид ему было лет под 30. Это то и было в нём самое интересное. Ведь в армию призывали только до 27 лет. Так же не призывали в армию тех, кто имел двоих и более детей. Оказавшись в вагоне, этот невысокий толстячок сел в уголок и грустно опустил голову, не переставая горестно вздыхать. Конечно, всех разбирало страшное любопытство, кто это и за что он оказался среди нас. Но толстяк ни с кем не хотел разговаривать и продолжал вздыхать. На какое то время про него забыли. Нужно было занять места, что бы не спать возле сортира. Потом капитан устроил перекличку и объяснил правила поведения во время "следования к месту прохождения воинской службы". А сержанты помогли быстрее усвоить эти правила. Разъяснив, на доступном нам языке, какие кары нас ждут за нарушение данных правил. После их разъяснений как то резко расхотелось попадать в число нарушителей. Впрочем, сержанты оказались нормальными ребятами. Для них транспортировка нас к месту службы являлась "дембельским аккордом". Кто служил, тот знает, что это такое. Учитывая то, что я был из семьи военнослужащих и половину жизни провел в военных городках, мне было довольно легко найти с сержантами и капитаном общий язык. Капитан, опасаясь за психическое и физическое состояние вздыхающего толстячка, попросил меня поговорить с ним. Сначала вздыхатель на контакт не шёл. Но мы с Николаем Трайстаром, придумали хитрый ход. Который нам давал возможность и толстячка разговорить, и себя ещё раз почувствовать на гражданке. Сначала наша идея у офицерско - сержантского состава особого энтузиазма не вызвала. Но ответственность за состояние личного состава взяла верх над служебными инструкциями. Взяв с нас обязательство не напиваться как последним поросята, не сходить с поезда на остановочных станциях и не приставать, а главное - гнусно не домогаться пассажирок, нам разрешили сходить в вагон - ресторан. Конечно, при условии, что вздыхающий толстячок пойдет с нами. Уговаривать толстяка долго не пришлось. А какой молдаван откажется выпить стакан вина на халяву?! Да ещё и под хорошую закуску, если ему это не будет ничего стоить! Пусть хоть вся жизнь летит в тартарары или по молдавски в Татарбунары, но на шару выпить и закусить... На этой черте молдованского характера мы с Николаем и сыграли. Попытки остальных призывников пойти в ресторан с нами,были нами быстро пресечены. Стоило сказать, что в этом случае банкет будет за их счёт и желающих идти с нами не осталось. Вот что значит знание местных национальных традиций. Расположившись за отдельным столиком в вагоне ресторане, мы заказали на троих бутылку коньяка, три бутылки вина и холодные закуски. Ну и фирменное блюдо на горячее. В те времена вагоно - ресторанное меню особым разнообразием и количеством блюд не отличалось. Из фирменных блюд были только "Тефтели по молдавски" и "Биточки по Кишиневски" Кстати. Последний раз я ехал на этом "фирменном" поезде где то в году 1998. Как сейчас помню, что его номер был 47/48. А состав назывался "Молдова". Во время обеда я заметил, что меню вагона - ресторана особо не изменилось. Увеличился ассортимент спиртных напитков. Но "фирменные" блюда остались неизменными! Выпив по паре рюмок коньяка и закусив помидорным салатом, мы ненавязчиво перешли к разговорам за жизнь. Толстячёк, в глазах которого стал появляться лёгкий блеск, не переставая вздыхать, стал рассказывать. Его рассказ это нечто! Ну да обо всём по порядку. Оказалось, что зовут его тоже Николаем, а фамилия его странная даже для молдаван - Бубуёк! Кстати, в дальнейшем ему пришлось вынести множество насмешек и подколок из за своей фамилии. Лет Николаю было 26 и 8 месяцев от роду. Он работал старшим лаборантом в само;й Академии наук МССР и заочно учился в КПИ, кишиневском полутехническом институте, как мы его называли. В 19 лет Николай женился, а к 24 годам у него было уже двое детей. Не знаю почему его не призвали в армию до рождения второго ребёнка, может ему полагалась какая нибудь отсрочка, а может ещё что. Но про армию Бубуёк напрочь забыл после рождения второго ребёнка. И всё бы у него было хорошо, если бы шалава - жена не изменила ему с бригадиром свиноводческой бригады. Произошло это когда она ездила в родное село на северо - западе Молдавии. Про её измену в тот же день узнало всё сельское население. Да и любовники не особо скрывали свое прелюбодеяние. Бригадир свиноводов пинками выгнал из дома жену, с которой он к тому же не был расписан. Так что раставание прошло почти мирно. Подбитый глаз бывшей сожительницы свиновода и сломанные об его спину грабли можно не