По коже пошёл мороз, и Войнар с тревогой подумал: «А где же планерист?» Беспокойно пошарив по небу глазами и ничего не обнаружив, Войнар схватился за голову: «Что я наделал!»
Но тут из облака вынырнул вцепившийся в стропы парашюта Ежи Адамек. Грозя Войнару увесистым кулаком, Адамек завопил на всё небо:
— Холера ясна! Что ты наделал?! Ещё пять минут — и я в сосульку превращусь!
Этого Войнар, конечно, не слыхал, но догадывался, что кричит ему друг.
Ефименко с высоты видел, как планёр с отбитым хвостом врезался в черепичную крышу одного из домов. Следом за своим планёром на центральную площадь города спустился и Ежи Адамек.
На запруженной любопытными горожанами площади его уже ждали и карета «скорой помощи», и милицейский мотоцикл.
— Вам необходима помощь? — подбежал к планеристу доктор.
— Да-да!—ответил промёрзший до костей Адамек.— Да-дайте в-ваш х-халат, а то н-неуд-добно в та-таком п-пляж-ном виде. ..
В это время невысоко над площадью показался заходящий на аэродром планёр с отбитым концом крыла. Сидевший в нём Ежи Войнар пытался рассмотреть, что происходит на площади.
— Холера ясна! — не выдержал Ада-мек и погрозил приятелю кулаком. — Сейчас я покажу тебе, как пронизывать облака!
— Что пан молвит? — не понял милиционер на мотоцикле.
— Объясняю своему другу, — улыбнулся посиневшими губами Ежи Адамек, — что в воздухе тоже надо соблюдать правила движения.
— Так точно! — сказал милиционер и кивнул на облако: — Вон, как тот планёр.
Там Ефименко на своём краснокрылом красавце уже ввинчивался снизу в облачную синеву.
Соревнования продолжались.
ГРОЗА ГНЕВАЕТСЯ
х было трое: Ванда Шемплинская, Адам Витек и Станислав Аккерман. Они отправились в обычный тренировочный полёт с аэродрома планёрной школы в Лисьих Контах, что .на севере Польши. Все трое летели вместе, и первая половина маршрута прошла без каких-либо трудностей. Полёт как полёт.
Но на обратном пути начали возникать грозы. Где-то в районе Фордона, когда до финиша оставалось около полусотни километров, на их пути выросла огромнейшая туча. Приближаясь к ней, они внимательно следили, «куда она клонит». Во время грозы летать нельзя, так как шквалистые ветры могут поломать планёры. Но туча ещё не кишела молниями, не извергалась ливнями, хотя чувствовалось, что гроза неизбежна. Пытаться обойти её стороной — бессмысленно: она закрыла полнеба. Оставалось одно—проскочить под ней к аэродрому до начала* грозы.
Адам Витек подошёл к туче выше других и подумал, что если он сейчас войдёт в неё, то, пожалуй, успеет вполне безопасно набрать высоту, которая позволит долететь до аэродрома. Он включил авиагоризонт — специальный прибор для «слепых» полётов, показывающий положение планёра относительно горизонта, — и вошёл в сырую мглу. Витек не впервые набирал высоту в облаках и знал, что в них существуют мощные потоки, но такой! .. Даже рассчитанный на сильные потоки вариометр, казалось, вышел из строя. Его стрелочка дошла до отказа и остановилась на упоре. Зато стрелочка высотомера бежала по шкале, словно секундная стрелка на часах. А ведь каждый её оборот — это 1000 метров высоты.
— Держись, Витек! — подбадривал сам себя пилот.
Это был не поток, а настоящий вертикальный ураган. Если бы ветер такой силы налетел на планёр на земле, он разломал бы его в щепки. Но здесь планёр мчался вверх внутри самой массы воздуха, не испытывая столь разрушительных перегрузок, хотя иногда на воздушных «ухабах» поскрипывали крылья и покряхтывал фюзеляж.
Стало темно как ночью. Цифры и стрелки на приборах мерцали таинственным фосфорическим светом. Плексигласовый фонарь начал покрываться инеем. Но Витек, усиленно работая рулями, не чувствовал холода. Высота росла на глазах — две, три, четыре тысячи метров! . . Её уже хватало с избытком. Однако выходить из тучи нельзя: как только планёр попадёт на границу восходящего течения, где рядом проносятся в обратном направлении лавины холодного воздуха, его разломает на части. Надо ждать, пока стихия ослабеет.
Но когда это кончится?
В голове стучит мысль: только бы выдержали крылья, только бы не выскочить из центра потока, где болтанка не такая страшная!
Витек не отрывал глаз от приборов, стараясь удерживать планёр в спирали. Ему казалось, что этому аду не будет конца, когда вдруг на высоте шести тысяч метров вспыхнул ослепительный свет.
Витек инстинктивно зажмурился и всем телом ощутил блаженную тишину. Иголки инея на фонаре мерцали и искрились. Витек глянул в открытую форточку и обрадовался: воздушный поток выбросил его почти из самой вершины облака. Вверху сияло солнце, а позади белой горой клубилась туча.