И вдруг — удар! Планёр как бы споткнулся и резко рванулся в сторону. Пилот напрягся и прикрыл руками голову. Снова удар. Аккерман инстинктивно рванул рычаг воздушных тормозов. Связанное с ними одной тягой, колесо намертво застопорилось, но планёр полз по земле на брюхе, скрипя и ломаясь, подпрыгивая и падая, пока, наконец, не остановился. Рядом неистово залаяла собака, и откуда-то издали послышался испуганный мужской голос:
— Матка боска, цо то е?
«Слава богу, живой!» — заликовал обессиленный Аккерман и позвал на помощь.
Оказалось, он сел прямо на крестьянский двор, посреди которого росло дерево. Это за него зацепился крылом планёр и, описав вокруг ствола «циркуль», погасил скорость и остановился перед каменным сараем.
Хозяин, возившийся в огороде, опешил: посреди двора лежал планёр с разбитой кабиной, а в ней — окровавленный пилот.
Через пять минут Аккерман оказался на пахучем сене в телеге, хозяин, не щадя лошадей, мчал его к ближайшей больнице. Целый месяц пролежал пилот на больничной койке. На всю жизнь на его лице остались оспинки от ударов града, напоминающие о злополучном сражении с грозовой тучей.
Все трое до сих пор связаны с авиацией, летают. Ванда стала известным авиационным исследователем, доктором технических наук. Полёт в грозовом облаке послужил хорошим уроком не только для них, но и для всех польских планеристов. С тех пор никто больше не рискует соревноваться с грозой — это строго запрещено инструкциями. И не только в Польше — во всех странах.
РИФ МУЖЕСТВА
а мировом чемпионате в Польше я познакомился с одним из сильнейших в те годы планеристов мира пятидесятидвухлетним англичанином Филиппом
Вилсом.
Много раз встречались мы с ним под облаками. Я восхищался его лётным мастерством, опытом и умением. .
Но был случай, когда Виде проиграл. Впрочем, лучше по порядку.
Филиппу Вилсу было уже сорок пять, когда он, в Испании, стал чемпионом мира по планёрному спорту. Высокий, худой, сутуловатый, Вилс никогда не расставался со своей трубкой, которую и под облаками не вынимал изо рта.
На следующем чемпионате, по традиции проходившем на родине чемпиона, в Англии, Вилс уступил первенство французу Перре и вынужден был довольствоваться вторым местом.
Но Вилс не унывал. Он считал, что в планеризме опыт накапливается с годами и ещё не время подводить черту в борьбе за чемпионский титул. Если не повезло на родной земле, то, может, повезёт на французской. И хотя новый чемпионат намечался только через два года, Вилс сразу же стал готовиться к нему, усиленно тренироваться.
Когда в маленьком французском городке Сент-Ян снова собрались сильнейшие планеристы мира, конечно, среди них был и Филипп Вилс.
Начались соревнования. Старый воздушный волк не сдавался и до последнего упражнения находился в лидирующей группе. Теперь всё зависело от решающего полёта на дальность. Его трасса проходила над резко пересечённой местностью вдоль западных отрогов Альп. При виде остроконечных вершин и отвесных скал многие не выдерживали, поворачивали обратно и приземлялись в долине. Это и понятно: стоило просчитаться и потерять восходящий поток, как тут же надо было думать о посадке в горах. А садиться на эти скалы — верная смерть.
Когда нервы последнего увязавшегося за Вилсом пилота не выдержали и Вилс остался над скалистыми вершинами Альп один, он впервые после старта улыбнулся и раскурил давно
потухшую трубку. Теперь надо пролететь как можно дальше.
Но там, за отрогами, на юге было море. Вилс ещё на земле изучил по карте до мельчайших подробностей очертания побережья. Он знал, что самую большую дальность от Сент-Яна можно показать, если сесть на пляже между Лазурным берегом и Тулоном, где в море врезается небольшой скалистый мыс Сисье. Дальше лететь некуда: впереди только вода.
Сейчас мысли старого аса были направлены к этому неведомому кусочку земли, который он про себя называл «аппендиксом». Долететь бы до него — и тогда можно считать, что полёт на дальность выигран, а следовательно, и заветное звание чемпиона мира гарантировано.