Я замерла, не в силах отвести взгляд. «Вот оно, — шептал внутренний голос, — твой шанс. Не упусти его. Это, конечно, не полиция, но уже рядом». Несбыточная мечта вдруг замаячила перед носом. Почти как я и хотела, желая сбежать из-под опеки свекрови. А там, возможно, я и в Академию смогла бы поступить.
Я часто порывалась бросить всё. Но менять пекарню свёкра на таверну или постоялый двор, чтобы снова мыть там посуду да полы до скончания века, меня не прельщало.
****
Давным-давно, когда мне было лет восемь, недалеко от нас поселился старик. Жил он уединённо в небольшом ухоженном домике, утопающем в зелени. Приходящая служанка готовила ему еду, убирала и уходила. В селе поговаривали, что он бывший бандит, ушедший на покой. Именно поэтому, когда он проходил мимо, в моей груди делалось тревожно и сладко от окружающих его тайн.
А потом выяснилось, что никакой он не бандит, а старый преподаватель из магической Академии. Просто на старость лет решил заняться наукой в тишине и покое. Как-то раз, увидев, как я таскаю братьев пяти и шести лет подмышкой, он подозвал меня к себе.
— Камень поднять сможешь? — указал он на большой булыжник, лежащий на обочине дороги.
— Смогу, — кивнула я и шмыгнула носом.
— Покажи! — потребовал старик.
Я пожала плечами, велика невидаль, и легко подняла валун. Тогда мне и в голову не приходило, что я делаю что-то из ряда вон выходящее, чего не могут другие.
— Тебе учиться надо, — строго произнёс старик. — Ты где живёшь?
Вечером он пришёл к нам и долго убеждал родителей, что я должна грызть гранит науки. Когда же он убрался восвояси, отец покрутил пальцем у виска, заявив, что таких умников по́лно, а для девки главное — удачно выйти замуж и нарожать детей. А слишком умные жёны никому не нужны.
Я расстроилась и проревела полночи в подушку. Знания представлялись запретным плодом, который мне не дали даже надкусить. На следующий день проходящий мимо старик кивнул, подзывая к себе.
— Приходи ко мне, когда будет время. Чем смогу, помогу. А дальше уж сама. Может, когда-нибудь ты всё же поступишь в Академию.
С тех пор я стала частым гостем в его доме. Забегала ненадолго, жадно хватала кусочками знания и убегала, чтобы ночью, тайно от родителей, выводить закорючки на листиках бумаги. Мэтр Гардан говорил, что мне надо обязательно поступить в Академию. Отучившись, я могла бы работать в полиции или служить на границе. Однако когда я в шестнадцать лет снова заикнулась, что хочу учиться, меня выдали замуж за тридцатилетнего Поля — сына пекаря Джо Свейна. И я переехала к мужу в другой город.
Про мечту учиться, пришлось забыть. Теперь у меня было много дел. Я должна была месить тесто, убираться по дому, разгружать муку и масло, печь булочки и хлеб. Хорошо, что помимо меня на кухне работали ещё два повара и подсобный рабочий. Пекарня Джо Свейна разрасталась.
Дни потянулись однообразной серой чередой. Если бы у меня были дети, возможно, что-то бы изменилось. Но детей у нас не было. За пятнадцать лет брака мой статус в доме сравнялся с плинтусом. Единственное, что я не позволяла Полю, так это распускать руки. Когда он в очередной раз решил меня проучить, я закинула его на мешки с мукой. Отрадой для меня стали книги, которые я украдкой брала в храмовой библиотеке и читала ночами. Любовных романов там не было, зато были прекрасные манускрипты по истории, рассказы о путешественниках.
В городке уже привыкли, что у Поля жена — «лошадь», как называли меня за глаза, и не обращали внимания на то, что я без усилия таскаю мешки и бочки. Я запросто делала мужскую работу по дому. И это нисколько не вредило моей внешности и стройной фигуре. Может, именно поэтому и бесилась донна Фланенто? Ведь у меня до сих пор была всё такая же лёгкая походка.
****
От воспоминаний меня отвлекло тявканье у ног.
— Здрасьте вам, — пробормотала я маленькой пушистой собачке, что крутилась возле моей юбки и норовила вцепиться в неё зубами. — Прости, дружок, но у меня для тебя ничего нет. Эй! Ты чего это! Не вздумай кусаться! — Я попробовала отогнать ногой прилипчивый чёрный комок. В ответ меня облаяли, а потом уселись рядом и уставились глазами-бусинами. — Отвали, — прошептала я. — Не видишь, мне некогда.
Я снова воззрилась на объявление, потом посмотрела на телегу с каретой. У старой колымаги от удара отвалилось колесо. «Эти разъедутся нескоро, — промелькнуло в голове. — За это время я вполне успею сбегать и спросить. А вдруг…» — сердце тревожно ёкнуло в груди.