Когда рубеж в виде дверного проёма был пройден, я замер, смотря, как празднично одетая девушка сноровисто раскладывает пищу из пакета от «Аннушки». Она аккуратно, миллиметр к миллиметру разложила столовые приборы возле одиноко стоящей тарелки, рядом поставила поднос с ароматным мясом, бокал, бутыль красного вина, белоснежную салфетку и соусницу. Демонстративно отодвинув стул, она куда-то ушла, чтобы вернуться с маленькой серебряной вилочкой, бокалом и тарелкой, полной сочных ломтиков фруктов и ягод.
Усевшись на стуле, против выдвинутого, она самозабвенно приступила к своему лакомству, не замечая меня, всё ещё стоящего у двери. Я аккуратно прошел к своему стулу, и тоже принялся за еду, изредка кидая взгляд на сотрапезницу, грациозно отправляющую пищу в рот и изредка отпивающую из бокала с разбавленным красным вином. Для меня это странное сочетание, но ей видимо нравится, судя по блестевшему в глазах не скрытому удовольствию. Незаметно для меня, стол опустел, хоть Мара ела только фрукты; я не прикоснулся к бокалу, всё ещё сухому, без капли жидкости внутри. Закончив своё блюдо, она встала и стала молча убирать посуду, легонько толкнув меня на стул, когда я стал приподниматься, чтобы ей помочь.
Очень скоро передо мной задымилась чашка ароматного чая с еле заметными мятными нотками, и появилось блюдо с печеньем, но на этот раз застольной компании я был лишен.
К сдобе я не притронулся, но напиток отпил с удовольствием, наслаждаясь нежным, бархатистым вкусом и холодящим мятным оттенком. В голове стало легко, как после фужера хорошего шампанского, но сохранилась удивительная ясность мысли. Поразительный чай, хоть и коварный.
Пару раз её юбка мелькала в дверном проёме, но сразу скрывалась. Прошло около пятнадцати минут с того момента, как чашка опустела, и только тогда она вернулась, чуть покачивая головой в такт неслышной мне мелодии.
Она резко остановилась, посмотрела на меня чуть недоуменно, будто забыла, кто я есть, но постепенно её лицо разгладилось, и в глазах стали появляться отблески понимания. Хельмара действительно обо мне забыла! Я ясно видел это по досаде, будто витавшей в воздухе и ложившейся сухим шлейфом аромата мне на плечи, и без того напряженные мной из-за столь странной ситуации.
Она чуть легкомысленно улыбнулась и грациозно присела на стул, стоящий напротив меня. Её губы разошлись в лукавой улыбке, и изменившийся голос скользнул бархатом по коже:
- Как чай? Цианистый калий не испортил вкуса, нет?
Я поперхнулся, смотря на неё широко открытыми в изумлении глазами, и не мог вымолвить ни слова.
- Судя по вашим глазам - не испортил. И напрашивается логичный вывод – сегодня больше ничего в рот не берите. Вам повезло, что у меня есть чай, нейтрализующий цианид, хоть и оставляющий его вкус явным и неизменным. Что ж вы сидите? Аннушка и масло уже ждут нас!
Я снова поперхнулся, потому что меня начали сильно волновать эти её отсылки к «Мастеру и Маргарите», а они были однозначно.
Соскользнув со стула, она стала удаляться из гостиной, мной же ещё владело лёгкое оцепенение, впрочем, оно не помешало следовать за девушкой. Наверное, тут мне стоит описать её наряд, потому что он действительно заслуживает внимание хотя бы тем, что почти полностью состоит из стального кружева, если не считать белой тонкой материи, от лодыжек и до шеи плотно обхватывающей тело. Всё остальное было скрыто плотным, переливающимся, металлическим узором, который вроде бы всё скрывает, как и положено платью, но в то же время не даёт усомниться как в фигуре своей владелицы, так и в том, что может быть снят в течение нескольких мгновений. И при всём этом в наряде нет пошлости и вульгарности, а маска на лице дополняет картину, делая её совершенной, как и причудливые браслеты, в виде металлических, широких, глянцевых полос, обхватывающих предплечья ближе к запястьям.
Смотрится очень своеобразно, но красиво и подходит Маре. К тому же наши одежды прекрасно сочетаются, и не возникает сомнения, что мы идём порознь.
Она не стала ничего накидывать на плечи, хоть ветер на улице и холодный, даже узкие лодочки на высоком каблуке говорили о лёгкости её наряда. Поразмыслив, я решил, что мы поедем на машине и не стал одевать свою верхнюю одежду, в чём очень сильно прогадал. Мы направились к уже успевшему набить оскомину зеву метрополитена, причем, я очень даже заметно подрагивал при сильных порывах ветра. Наверное, мы смотрелись очень странно в карнавальных богатых одеждах и в вагоне метро, во всяком случае, смотрели на нас с крайне удивлёнными выражениями лица, но Хельмара была до того безразлична, что волей неволей начинаешь думать о нормальности происходящего.