Только вот она не стала придаваться размышлению как я, а сразу уделила внимание бокалу в моей руке. Проще говоря, она провела рукой над горлышком, будто подзывая к себе аромат, чуть сморщила носик, а потом спросила:
- Сами взяли или предложил кто?
- Всунули в руки. – внёс я поправку.
И буквально ощутил, как ей хочется поморщиться, но ни единой эмоции не промелькнуло на её лице.
- Позвольте вас обрадовать, вам преподнесли сок из редкого экзотического фрукта - Джаботикабы, но при этом сдобрили значительной дозой органического яда, который почти не ощущается из-за вкуса сока и сегодня добавлен в пятую часть всех напитков, так как не несёт смертельной опасности для большинства находящихся здесь, но вызывает сильные головные и сердечные боли. И теперь вишенка на торте: вы ни капли не имунны к нему, но приняли сок, а не взяли сами, поэтому обязаны его выпить. Ах, да, тридцать пять процентов – это вероятность необратимых последствий для вашего организма. Вы рады? Можете не отвечать, это риторический вопрос. Я вижу только один вариант развития событий, - тут она заговорщицки наклонилась к моему уху и зашептала, внимательно отслеживая реакцию окружающих, - вы вслух предлагаете мне освежиться, я соглашаюсь, после чего вы приносите мне этот бокал, а сами берёте себе лафитник из вон того голубого ряда с апельсиново-коричными ликёрами. Запомнили? Тогда вперёд, я жду. – тут она состроила гримасу, говорящую о глубочайшем страдании, и я снова стал играть в её спектакле, где она главный режиссёр, но теперь я был в большей степени рад этому, чем раздосадован.
- Хельма, вы не против угоститься освежающим напитком? – как самый предупредительный кавалер, я не мог оставить страдания моей спутницы незамеченными.
- С большим удовольствием, Касьян! С большим удовольствием…- тут у неё не получилось подавить иронические нотки, и они явно прозвучали в голосе.
- Что ж, тогда будь любезна меня дождаться, столь необычные дамы редко остаются без компании.
И я, плавно развернувшись на пятках, пошел к ранее указанному столу, не переставая про себя задаваться вопросом, как я сумел ввязаться в настолько опасную игру, где меньше за полчаса подвергся не малой опасности, пусть и не смертельной.
Как оказалось, этот столик пользовался не малой популярностью, так как был почти пуст, но я смог найти нужный лафитник и стал возвращаться к Маре, которая, как я и предрекал, была уже окружена парами. Интересно, их привлекла её необычность, или наши перешептывания? Аккуратно проскользнув к ней, я вежливо протянул оба напитка: один – что мне всунули, другой – тот, что только взял, как бы предлагая выбрать самой, и она, как и сказала, взяла отравленный, оставив мне ликёр. Я наблюдал, затаив дыхание, за тем, как мелкими глоточками она аккуратно пьёт, не оставляя на донышке ни капли, а потом очаровательно улыбается рядом стоящим, и только я замечаю, что её зрачки сужаются, открывая три разноцветных кольца необычных глаз. Как оказалось, на неё яд тоже действует, если я правильно понял значение этих метаморфоз.
Мара стала представлять меня своим собеседникам, поддерживая непринуждённую беседу и притягивая взгляды. Вдруг, вокруг нас все приумолкли, и расступились, пропуская высокого мужчину, и вот теперь я уверен, что это каратель, их не спутаешь ни с кем. Он шел плавной походкой хищника, многие от его приближения передергивали плечами, будто от озноба или мурашек; гордость, самодостаточность и властность сквозили в нём, но почему-то я не чувствовал привычного давления, вообще ничего не чувствовал, может потому и удержал внешнюю невозмутимость, редкую мою спутницу при таких индивидах.
Каратель целенаправленно шел к Хельмаре. Встав в трёх шагах от неё, он протянул руку с зажатым в ней конвертом. Мара тоже протянула руку, но брать не стала, а опустила ладонь под конверт тыльной стороной вниз. Конверт упал в неё, и они одновременно чуть склонили головы, начиная ничего не значащую беседу, весь смысл которой сводился к тому, как они рады друг друга видеть, хоть ни разу не знакомы. Мне пришлось поддерживать их беседу, изредка вставляя ничего не значащие, как и весь разговор, комментарии. К счастью, очень скоро объявили танцы. Мара отклонила приглашение карателя, но предложила прогуляться с нами по саду, разбитому возле усадьбы. Получив согласие, мы стали продвигаться к дверям и скоро уже дышали прохладным воздухом, наполненным чудесными ароматами осени и стрекотанием насекомых, скрывающихся в желтеющей траве и опавших листьях. Ни один из нас не имел верхней одежды, но никто и не показывал, холодно ему или нет. В этот раз девушка шла с нами по дорожке, но она оказалась не менее коварной, чем ведущая к особняку, и грозила подвёрнутой ногой и испорченной обувью.