По мере того, как она говорила, мне всё больше хотелось заскрипеть зубами, а когда она назвала свое имя (и свое ли?), моя выдержка чуть не дала сбой. Это ж надо, сначала отчитала меня, хозяина кабинета, куда так некультурно вторглась, потом обвинила меня в отсутствие культуры, а под конец назвалась именем одной из самых известных демониц. Неслыханная дерзость! И ведь не выставишь за дверь, ведь понимаю, что принесённое ею предложение слишком выгодно. Придется соглашаться, но как неприятно вывернула. Будто это не её мне в подчинение направляют, а она делает одолжение и избавляет меня от неприятного дела. А чего стоит эта жуткая, монотонная и нудная манера говорить? Что скажешь, первое время придется потерпеть, а потом привыкну.
Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы взять себя в руки, и я спокойным, можно даже сказать: вымораживающе-равнодушным, голосом ответил:
- И вам светлого дня, Хельмара Евгеньевна, будьте так любезны передать принесенный вами контракт, дабы я мог ознакомиться с условиями, уже после этого мы продолжим разговор. А пока будьте любезны присесть на диван, скоро Наталь принесет вам кофе.
- Газированной воды, - сказало это недоразумение, и я не удержался от того, чтобы не переспросить её.
- Что, извиняюсь?
- Я не пью кофе в офисах, его редко когда готовят хорошо. Сомневаюсь, что это место будет исключением. Поэтому я предпочту минеральную воду, или же отсутствие какого-либо напитка.
“ Вот гадина малолетняя” - внутренне прошипел я, внешне невозмутимо вчитываясь в бумаги.
Да, я проигнорировал её выпад, демонстрируя полное равнодушие по отношению к ней, а сам в это время искал подводные камни в договоре о сотрудничестве, и что странно, не находил. Да, были сомнительные пункты, и я их обязательно обсужу, но подводных камней не было! Что ж, значит, пора обсудить те самые пункты, точнее пункт.
- По этому договору значится, что мы будем равноправными сотрудниками. - я словно вскользь обронил эту фразу, на самом же деле меня буквально вымораживало изнутри. Одного из самых полезных сотрудников этого подразделения в отделе, собственно, меня любимого, хотят поставить в равные этой серой пигалице, а та сидит и равнодушно смотрит на меня поверх очков.
- Да, именно так. Контракт предусматривает равное положение нас обоих. И так, ваше решение? Предупреждаю, контракт ограниченного срока действия, и буквально через полтора часа станет недействителен, а учитывая бюрократизм нашей системы, у вас осталось не более получаса на решение.
И мне ничего не оставалось, как … согласиться. Такие контракты действительно редко заключаются и обычно приводят к очень хорошим результатам, правда, в полезности данной особы я глубоко сомневаюсь.
Только услышав мой положительный ответ, эта серая мышь порывисто подошла ко мне, на ходу вынимая что-то из строгого пучка на макушке. Одновременно с этим листы договора чуть заметно засияли мягким, нейтральным светом. Как оказалось, девушка вынимала тонкую острую спицу с шарообразным навершием. Ей она резко полоснула себя по ладони, прошептав: “соглашаюсь”, и под её именем на договоре стала проявляться витиеватая подпись серебристого цвета. Мне оставалось только взять из ящика стола тонкий перочинный нож и порезать себе палец, чтобы уже со своей стороны подтвердить согласие. Как только моя кровь попала на бумагу, по ней пробежала волна, и каждый лист разделился на три. По одному экземпляру нам и один в архив. Что ж, пути назад теперь нет.
Что странно, разговор начала она:
- Ну что ж, думаю, на сегодня наше общение стоит прекратить. Буду здесь следующим утром, копию договора в архив занесу сама. Всего доброго, Касьян Олегович. И да, больше не возвращайтесь туда, где сегодня ночевали, сбережете нервы.
Не дожидаясь от меня никаких слов, она подхватила два экземпляра договора, оставив взамен принесенные с собою документы, и выскользнула за дверь.
Взглянув на часы, я осознал, что наше общение оказалось намного более долгосрочным, чем мне казалось, и в моем кабинете Хельмара Евгеньевна провела без малого четыре часа. Связавшись с секретаршей, заказал себе кофе, потом потянулся за ручкой и понял, что порезанный палец весьма ощутимо саднит, просто раньше от напряжения этого совсем не чувствовалось. Достав из нагрудного кармана платок, я обмотал им палец, понимая, что сегодня писать уже ничего не смогу, и вот почему я порезал именно левую руку, а не правую? Видно, сегодня я буду только читать.