Ошарашенная Эвика, запинаясь, начала перечислять то, что совсем недавно вспоминала сама. Тад внимательно слушал, изредка кивая. Когда она дошла до рассказа об аптеке, он насторожился.
– Так-так... Там происходило что-то странное? Как, говоришь, звали аптекаря – пан Хроно... Хронак? Однако… – Тадеаш выглядел озадаченным. – Ну, вот и причина. Надо же, кто бы мог подумать... Ладно, это потом. Всё – потом. Сейчас меня волнует только одно – ты. Никуда больше не отпущу. Ни за что.
Эви, в эту минуту желавшая лишь одного – чтобы его объятия не размыкались, согласно кивнула.
– Я ничего не понимаю, но сил нет разбираться. Завтра подумаем, да? Пойдём спать, любимый.
Но, несмотря на усталость, уснули они не сразу – оба были слишком взвинчены. Тадеаш, проведший на ногах всю прошлую ночь, отключился первым, но даже уйдя в глубокий сон, не выпускал Эвику из объятий. Она полежала ещё минут десять, слушая, как мерно шумит кровь в его руке, лежащей под её головой. Потом, наконец, разрозненные картинки странного и суматошного дня окончательно смешались, и на Эви упало бездонное голубое небо первого сна.
Утро оказалось недобрым – разбудил приступ тошноты и головокружение. Стараясь не разбудить Тадеаша, она потянулась к стакану с водой, но обнаружила, что стараниями Дали тот уже на две трети пуст. Пришлось выбираться из нагретого гнёздышка и топать на кухню. Утолив жажду, она вспомнила, что вчера так и не распаковала рюкзак. Ну всё, половину продуктов можно смело выкидывать! Охнув, хлопнула себя ладонью по лбу: там же ещё и пакет из аптеки с чудо-снадобьем! Чем чёрт не шутит, вдруг поможет? Эви взялась за разборку вчерашних покупок, морща нос от особенно сильных запахов. Мысли о еде будили едва задремавшую тошноту.
Пакет действительно был тяжеловат, в аптеке ей не показалось. Подумав об аптеке, Эви неизбежно вспомнила и вчерашний вечер с «выпавшими» в неизвестность сутками. Состояние лёгкого шока не отпускало её, объяснения произошедшему так и не находилось. Хотя... Тад вчера как-то странно обмолвился... Похоже, он понимает много больше, но делиться этим почему-то не стал. Странно, странно, всё очень странно!
Повело голову. Приступ дурноты накрыл опять неожиданно. Переждав головокружение, она решительно раскрыла пакет. Волна тепла и смеси запахов, в которой отчётливо проступали мята, корица и мандариновая цедра, окутала её, потом разошлась по всей кухне. Казалось, в комнате стало светлее. Эви неожиданно для себя улыбнулась – ну надо же, кудесник-аптекарь, с таким поневоле в чудо поверишь!
Заглянула в пакет, но не обнаружила там ничего, кроме нескольких вполне стандартных коробочек. Три… а, нет – четвёртая, поменьше, провалилась на самое дно. Потянула первую попавшуюся – оказались таблетки из имбиря. Ну что ж… сегодня суббота, будем надеяться, что поможет. А в понедельник – хочешь не хочешь, придётся записываться на свидание с доктором Бржихачеком[1]. Распаковав коробочку с имбирными капсулами, она с опаской проглотила одну. Не ощутив ничего неприятного, отправила вслед вторую. С чувством выполненного перед собой долга вздохнула и вытряхнула содержимое пакета на обеденный стол. Самая маленькая коробочка, упав на ребро стола, шлёпнулась на пол. Эви, притянув её ногой, подняла – и на секунду обомлела. Да и было от чего. Самое очевидное всегда приходит в голову в последнюю очередь…
Через десять минут очевидное и прежде казавшееся практически невероятным заявило о себе в полную силу двумя ярко-красными полосок теста. Ошарашенная Эви вышла из ванной и села на краешек стула. По лицу блуждала глупая улыбка. В голове было восхитительно пусто, на душе – спокойно и светло. Кажется, в таких случаях говорят, что жизнь изменилась в одну секунду?
Из блаженного оцепенения её вывел стук в кухонную дверь.
– Эви, ты здесь?
Тадеаш открыл дверь, не дожидаясь ответа.
– Уф-ф, я, наверное, теперь буду бояться всякий раз, когда ты отсутствуешь дольше мину… Детка, что с тобой? Ты же светишься вся!
Эви улыбнулась и покачала головой:
– Да, я очень рада, однако не уверена, что обрадую и тебя. Но хочу, чтобы ты знал: при любом раскладе ты не имеешь передо мной никаких обязательств. Не знаю, как это произошло, я была уверена, что надёжно предохраняюсь. Но… В общем, я уже приняла решение.
С этими словами она протянула Тадеашу тест. Он осторожно принял тонкую полоску, словно боялся, что резким движением испортит что-то хрупкое.
– Эв… – голос внезапно осип. Он откашлялся и продолжил: – Эви, это действительно то, о чём я подумал? Ты беременна? – последнюю фразу он произнёс быстро, точно опасался не выговорить.
– Да, – твёрдо и без колебаний ответила Эвика. Она чувствовала себя как никогда сильной и, прислушавшись к себе, поняла, что в самом деле готова ко всему. В том числе и к любому ответу Тадеаша. – Я оставлю ребёнка. Не хочу, чтобы ты думал, что я пытаюсь загнать тебя в угол. Повторюсь, я была уверена в надёжности своей контрацепции. И – опять же повторюсь – ты мне ничего не должен. Я люблю тебя, Тадеш, но если ты не хочешь ребёнка, уходи без объяснений. Я пойму.
Тадеаш присел на корточки и взял Эви за руки. Поочерёдно поцеловал ладони.
– Смелая женщина. Настоящая женщина. Тобой можно не только восхищаться и любить. Ты вызываешь уважение. Мне очень повезло. Точнее, – он переместил ладонь её на живот, – нам повезло. Такая мама не каждому выпадает, сын, цени это.
Эви округлила глаза.
– Так-таки сразу и сын? Я не сильна в генетике, но точно знаю, что вероятность в этом деле пятьдесят на пятьдесят.
Она уже поняла, что Тадеаш рад ничуть не меньше, тяжёлый камень свалился с неё, хотелось шутить и дурачиться.
– Нет, любимая, будет только мальчик. Я знаю наверняка, – голос Тадеаша звучал убедительно, как всегда, но в нём ощущалась некоторая горечь.
Она недоумённо приподняла бровь:
– Откуда такая уверенность? Или это мужское, извечное – дай мне сына? Дорогой, я надеюсь, ты не шовинист? – сказала и тут же расхохоталась: вот кто-кто, но только не её Тадеаш! Так приятно было думать, что он «её». Грело неимоверно.
Эви положила ладонь на плоский живот. Есть Тадеаш, а теперь и.. «маленький, рыбка крошечная, прозрачный, страшненький, самый лучший, мой, как же я тебя буду любить, уже люблю! Мальчик... или всё же девочка?».
В задумчивости она легонько прикусила нижнюю губу. Потом выпалила:
– Милый, а если все же родится девочка, дочка, ты будешь нас любить?
Тадеаш улыбнулся, но глаза его остались серьёзны:
– Эви, если бы родилась девочка, я бы вас обеих носил на руках, ни на минуту на землю не опускал бы. Но девочки не будет. Я не верю в чудеса, поскольку сам их создаю. И это чудо для меня невозможно. Просто поверь мне, что будет сын. – Он нахмурился, потёр лоб, разгоняя минутное замешательство, потом посмотрел на Эви в упор: – Дорогая, нам нужно поговорить. Я давно откладывал это, но теперь отступать некуда.
Её пробрал озноб – как обычно, в стрессовой ситуации резко сузились сосуды.
– Тадеаш, всё хорошо? Ты... ты совсем другой сейчас, я тебя не узнаю. – Она сунула холодные ладошки подмышки, обхватив себя крест-накрест. Тадеаш молчал. Эви кашлянула. – Ну, х-хорошо, я тебя внимательно слушаю.
Он потянул её за руки, побуждая встать, обнял, прижал к себе, заговорил нервно, сбивчиво:
– Ты только ничего не бойся, так? Родная моя, ничего со мной не бойся. Никогда. Я не причиню тебе вреда, не брошу, не обижу даже словом. С нами по-прежнему всё хорошо. Дело в другом. То, что я собираюсь рассказать, оно, ну... Эви, это настолько невероятно, что я... Ну, не знаю я, с чего начать.
Уткнувшись носом в его грудь, она глухо пробормотала:
– Бла́зэн[2]... Как же ты меня напугал... Меня нельзя пугать, понимаешь? Меня можно любить. Нужно. Прятать от злого мира. Целовать. Носить на руках. Я же вселенная сейчас, и во мне плавает крошечная рыбка-галактика. А ты нас так... выстуживаешь. – Эви шмыгнула носом: – Хлупа́к[3]. Не знаешь с чего начать – начни с начала
__________
[1] чешс., буквально «пузатый».