– Я так и думал. Хорошо. А отец знает, кто ты на самом деле? – Он ощущал, что ступает на опасную территорию, но останавливаться не хотел.
– Да, – произнесла Шав твёрдо и посмотрела на него в упор. – Он знает. Уже лет семь как знает. Единственное место в доме, где нет всевидящего ока Совета, это его спальня. Мы там не всегда занимаемся тем, о чём ты так много думаешь.
Кровь бросилась в голову. Киру показалось, что в комнате разом закончился воздух. Удара под дых – и от кого, от Шав! – он не ожидал.
– Зачем ты так… Я же… я же люблю тебя!
Она резко поднялась и встала напротив сидящего Кира. Вся её поза – сложенные на груди руки, отклонённое назад туловище, взгляд сверху вниз – демонстрировала дистанцию. Он поёжился. Такая Шав – чужая, закрытая – вызывала в нём отторжение. Однако когда она заговорила, голос её звучал мягко и немного устало:
– Я знаю, что ты чувствуешь ко мне. И, поверь, мне больно тебя обижать. Но ты должен понять, что я никогда не буду с тобой в том смысле, которого ты хочешь. Да, ты мой мальчик, и очень дорог мне. Я до сих пор помню, как твоя макушка пахла в младенчестве. Я люблю тебя. Люблю как мать, понимаешь?
Кир сидел, низко опустив голову и бессильно свесив между колен руки. Блаженное отупение пришло и приглушило звуки и краски. «Как мать, – мерно тикало в голове. – Как мать. Надо же, какое везение – то ни одной матери, то сразу две. Что ж, так тому и быть. Спасибо за щедрость».
Когда Шав, присев перед ним на корточки, попыталась приподнять его за подбородок, чтобы посмотреть в глаза, он, избегая её прикосновения, проговорил сухо:
– Не трогай меня, пожалуйста. Я всё понял. Не лезь мне в душу.
Она огорчённо вздохнула – что ж тут скажешь?
После встала – прямая, собранная, целиком сосредоточенная на деле.
– Мне пора уходить. Дома будет много хлопот. После расследования Аш-Шера наверняка заставят меня уничтожить – так что я скоро вернусь, чтобы остаться надолго. Начну, так сказать, новую жизнь. – Она коротко рассмеялась, но Кир не поддержал её шутку, просто внимательно слушал, отключив ненужные эмоции. Шав продолжила: – Максимум дня три – и здесь всё вверх дном перевернут электронные «ищейки». Прятать тебя больше негде, да и смысла не вижу. Они не остановятся, пока не найдут. – Шав остановилась, готовясь озвучить своё решение. – У нас нет другого выхода. Нужно предвосхитить функционалов и сделать то, чего так боятся консерваторы. Ты пройдёшь инициацию здесь.
Глава 4
Простились достаточно сухо, ограничившись рукопожатием. Шав, провесив арку портала, оглянулась, но Кир, старавшийся максимально закрыться что снаружи, что изнутри, ничем не выдал своих чувств, и она молча шагнула в тёмный переход, который сразу же схлопнулся за её спиной. Он оценил изящное решение одной из формулировок переноса, над освоением которой бился как минимум три учебные декады – и тут же поймал себя на мысли, что его совсем не удивляет умение Шав. То, что прежде по определению считалось доступным только для элоимов, только что с лёгкостью продемонстрировала галма. Ох, только вот галма ли? Похоже, сегодняшний день, щедрый на невероятные новости, преподнёс ещё один сюрприз, способный на корню подорвать основополагающие принципы Зимара, – а он, Кир, принял это как должное. Впрочем, после вороха известий, одно другого поразительнее, на возможности Шав можно смело закрыть глаза. Тем более что её история вряд ли будет рассказана в ближайшее время, Шав очевидно дала понять, что откроется только после инициации.
«Инициация… – мысли завертелись вокруг насущных проблем. – Коэффициент Творца… Сто единиц… Сто! Но как? Почему прежде ничем не проявлялось?».
«Хм… Воистину, дальше собственного носа не видишь. Что бы ты без меня делал, телепень? – Голос альтер-эго, просыпавшегося редко, да метко, как всегда, был преисполнен ехидства. – «Ниче-е-м не проявляло-о-ось!» – намеренно гнусавя, протянул теневой Кир (дразнить он был мастак, этого не отнимешь). – А кто за пределы сферы выходил, когда папенька Фаэр громить изволил? Кто в открытом космосе синемордых в лотосе зрил? Я, может? Не, конечно, я могу, у меня воображение поболе, чем у некоторых, развито – только вот за каким шедом мне такая муть? Я бы лучше о Шав без комбезика помечтал. Красивая, чего уж. Хоть и старовата, если честно… – альтер-эго огорчённо цыкнул и продолжил: – Решено, Шав пусть катится к папа́, раз уж у них такая «большая и чистая» назрела, а мы нагрезим себе одну вкусную девочку с горячим ротиком – как её там, Тали? Мнямм, конфетка!».
Кир взвыл.
– Заткнись, без тебя тошно!
– Но-но, полегче! Сам же меня таким придумал! Когда от папеньки прятался, а меня выставлял его нотации слушать, всё устраивало? Вот и помалкивай теперь. Пообщаемся немного – и нет меня, поминай как звали. Выкручивайся потом самостоятельно. Очкуешь, поди, когда про инициацию вспоминаешь? – Рик явно был в ударе. – Да понятно, что поджилки трясутся. У кого б не тряслись. Но ты держись, братуха, мне ещё хуже: ты, будем надеяться, возродишься из пепла, аки пылающий Феникс, а вот мне точно каюк. Ни одна субличность через поле такой мощности не пройдёт. – Голос разом стал серьёзным, но после короткой паузы вернулся к ёрническому тону. – Так что потерпи чуток, птенчик. Помогу тебе напоследок в одном вопросе, так и быть. Сам, правда, тоже внакладе не останусь, не будь я Тенью. – Альтер-эго довольно хмыкнул.
Кир, поначалу ошарашенный напором Рика, взял себя в руки и потеснил нагловатого оппонента.
– И с чего бы это вдруг ты разорался? Столько лет молчал, а тут нате вам, явился. Соскучился, что ли? Ну так я тоже рад тебя слышать, с-салабон!
– Салабон тут только один, и зовут его – пра-а-авильно, дети! – Кир! – Рик старательно изображал злость, но чувствовалось, что обмен шпильками ему уже прискучил. – Молчал я потому, что последнее время ты и без меня справлялся, а теперь – дело появилось. Да и проститься, то-сё. Как-никак, не чужие.
– И какое же дело? – Кир был заинтригован. – А прощаться не спеши, может, ещё обойдётся, ты ж у нас хитрый, как сто шедов.
Рик хмыкнул:
– Это вряд ли. Субличности в поле инициации спекаются с ведущим в одно цельное ядро. Ты, конечно, вряд ли помнишь, эти занятия ты благополучно промечтал. А вот я слушал, потому как, видишь ли, шкурный вопрос. Гарантирую, палево впереди – тем более нужно оторваться напоследок! Кстати, о деле – нормальное такое дельце, тебе понравится. Пора уже, малыш, избавляться от одёжек идеализма. К слову, как тебя Шав бортанула-то, а? Вообще, она права, конечно. Поступила, скажем так, жёстко, но эффективно. Тебе пора взрослеть, и избавление от детской безнадёжной влюблённости очень поспособствует общему процессу. – Рик перешёл на болезненную для Кира тему, что последний не преминул донести:
– Слушай, ну хватит уже! Не прикольно от слова «совсем»! И вообще – не твоё дело, сам разберусь. Тема закрыта. И ты, кстати, прикрывай балаган, мне пора выходить, наверняка ждут уже.
– О! Слова не мальчика – но мужа! Ave, Caesar! Morituri re salutant![1] – Рик ещё скоморошничал, но голос его постепенно отдалялся, пока совсем не растаял.
Кир растрепал волосы, как всегда делал в минуты раздумий. Он хорошо понимал, что специалисты Центра Психокоррекции вцепились бы в него как клещи в бродячую псину, только заикнись он о таких… голосах. Однако сам он наличие столь разговорчивого альтер-эго не считал чем-то из ряда вон выходящим. Норма не норма, но в своё время поначалу придуманный, а после зазвучавший вполне убедительно «близняшка»-инверс очень помог выстоять и не сломаться. Вероятно, Шав права, и дело обстояло именно так: отец, как мог, защищал свою семью – и выбранный им метод сработал, следует признать. Но даже с учётом новых вводных назвать своё детство счастливым Кир не мог. Так что Рик возник не на пустом месте и с возложенными на него задачами справился на все сто. И терять его, между прочим, совсем не хотелось. Как-никак, не чужие.
Поймав себя на повторе, он хмыкнул и решительно шагнул к двери. Пора бы уже сотворить что-нибудь предельно героическое, раз угораздило вляпаться в сто полновесных единиц неизвестно чего сулящего дара. Но для начала – подкрепиться бы, а? Кого бы в провожатые заполучить?