Последняя фраза, сказанная пусть и вполне беззлобно, означала, кажется, не только шутку, но Кир предпочёл не углубляться в вербальные и смысловые оттенки. Известие о скорой встрече с Шав всколыхнуло в нём недавно улёгшиеся эмоции.
В ожидании её прихода он мерил шагами огромный кабинет, пытаясь определиться, как себя держать. Плотность происходящего была очень высока, Кир не успевал осознанно переживать череду знаковых изменений. В последнее время он только и делал, что с огромной скоростью нёсся вперёд по течению бурной событийной реки. Именно сейчас, поставленный перед фактом свидания, он осознал, что и пострадать толком из-за ушата ледяной воды, вылитого Шав на костёр его юношеской страсти, не успел. Впрочем, как и ожесточиться по тому же поводу. Кроме того, появилась Тали, тонко разбавившая горечь и превратившая поражение в победу…
Нет, обиды на Шав не было. Бутон яркого карминового цветка, сорвать который рука не поднималась, раскрылся на ветке того самого дерева, что посадила и вырастила в нём Шав. Да что там, сама Шав была этим деревом – со жгутообразным перевитым стволом, с тонкими ветвями, без колебания колющими грубые чужие руки. И, как цветок Тали, все последующие цветы будут распускаться на нём: изящном гранатовом дереве с мощными корнями, имя которому – Женщина…
– Привет!
Кир пропустил её появление. За доли секунды, что поворачивался к ней, сердце успело сбиться с ритма. А когда увидел – пустилось вскачь, навёрстывая пропущенные удары.
Она улыбалась. Сияла. Когда она так улыбалась, миру можно было простить любые несовершенства.
– Тали… Я… Я боялся, что уже не увидимся. И… что увидимся – тоже.
Она порывисто шагнула навстречу. Обняла. Всей собой обняла. Приняла такого, как есть, – и отступила. Отпустила. Ушла. Только и осталось, что запах её тающий, едва уловимый, с тонкой горчинкой, да ощущение рук нежных, обнимающих шею. Была – и нет. Нет? Неверно. Есть. Цветок остался. Пусть он никогда не станет плодом, но цвести будет, сколько сил ему отпущено.
Когда через несколько минут появилась Шав, он уже смог взять себя в руки. Эмоции улеглись, вернулось недавнее спокойствие.
Объятие Шав – дружеское, крепкое – одарило теплом. Ни нервного жара, ни тяжкого вожделения, ни спазма во внезапно пересохшем горле… Маета осталась в прошлом. Всё названо, определено и уже находится на своих местах. И это хорошо.
– Рад тебе. Как отец?
Шав приподняла правую бровь и кивнула:
– Замечательно. Ты растёшь буквально на глазах. Отец… в порядке. С учётом известных тебе обстоятельств – более чем. Держит оборону. Думаю, сутки у нас ещё есть.
– А ты, надо думать, уже начала новую жизнь? – Кир улыбнулся. – С удовольствием отмечаю, что ты в ней не менее прекрасна, чем в прошлой.
– Ого… Ты и науку тонких комплиментов успел освоить? – Она ответила сдержанной улыбкой. – Здорово, что ты и Тали… Ну… Она очень тебе подходит.
– Могла бы подойти… – выражение его лица изменилось, стало собранным и серьёзным. – Но я рад, что у нас было хотя бы пару дней.
Шав провела рукой по его волосам. Знакомая с младенчества ласка больше не плавила Кира на медленном огне желания.
– Да. Хорошо, что получилось так. Тебе будет легче… пройти. И когда пройдёшь, – а ты пройдёшь, я уверена, – изменится абсолютно всё.
Он потёр лоб.
– Я, наверно, чего-то не понимаю. Если в ходе инициации никто, как оказалось, не умирает, с чего разгорелся сегодняшний сыр-бор на совещании? Почему они опасаются за мою жизнь?
– Знала, что спросишь. А ты подумай. Все ответы есть в тебе. Спроси себя, на что похожи Сферы элоимов. Ведь ты уже видел их… со стороны.
Шав согнула в локте левую руку и кисть таким образом, словно собиралась принять на ладонь маленький поднос… например, для фруктов…
– Виноград! Виноградная гроздь, да? – мгновенное озарение высветило воспоминание, подавленное после зачистки Фаэра. – Ты хочешь сказать…
– Я много чего хочу сказать, но не имею права. Ты должен всё найти в себе. И ответы, и – что намного важнее – правильные вопросы. И… выход.
Она нахмурилась и сложила руки на груди.
– Риск, бесспорно, есть. И немалый. Здесь я разделяю опасения Ламда и других аналитиков. Ты не прошёл полный цикл подготовки, многого не знаешь. Даже с… воображаемым пространством практически не работал. Но выбор невелик: либо отчаянный разбег, толчок и… взлёт, только взлёт!.. Либо… Если Совет до тебя доберётся… Не хочу пугать, но в этом случае для тебя будет лучше умереть сразу.
– Не доберётся. – Голос Кира звучал твёрдо и уверенно. – Я уже говорил и тебе повторю: инициации – быть. Я сам знаю, что мне это нужно.
На запястье Шав ярко вспыхнул экран браслета-коммуникатора, и, не дожидаясь ответа, Аш-Шер быстро заговорил:
– Шави, меня сейчас сопроводят на ментал-допрос. У вас остаётся от силы час.
Кир почувствовал, как обрывается сердце.
Отец кашлянул и после секундной заминки добавил:
– Обними… нашего балбеса за меня, – и отключился.
Шав, не успевшая ответить, досадливо поморщилась и перевела взгляд на Кира. Глаза её, потемневшие из-за расширившихся зрачков, выражали тревогу, но голос звучал сдержанно:
– Что ж, ты сам слышал. Пора.
Кир не понял, когда успел шагнуть ей навстречу и принять в раскрытые объятия. Она прижала его к себе – отчаянно, словно навсегда прощаясь, и сразу же отстранилась.
– Всё будет хорошо. Всё получится. Ты, главное, помни – мы тебя любим. Мы все в тебя верим. И ждём. Сколько бы лет тебе ни понадобилось, чтобы найти дорогу домой – ждём и любим.
– И я… люблю вас.
Голос его дрогнул. Шав, бормоча: «Соринка в глаз попала», прошлась пальцами по кончикам ресниц, старательно убирая несуществующий мусор. Кир, изо всех сил старающийся сохранить невозмутимость, сделал вид, что поверил.
Чуть позже, в сутолоке и нервозности последних приготовлений, именно этот момент – Шав, трогательно скрывающая слёзы, – вставал перед глазами снова и снова. Возможно, этим самым он пытался хоть немного притормозить невероятно разогнавшееся время, которое готовилось сорваться в яму неизвестности, увлекая его за собой.
Страха не было. Было просто холодно и тоскливо. Вокруг него, лишь на первый взгляд хаотично, перемещался человеческий муравейник, но Кир, закутанный в термоплед и усаженный в кресло подальше от общей суеты, уже не принадлежал ни к одному из сообществ. Под пледом, который вскоре предстояло сбросить, он был наг и бос, как в первые минуты рождения. Внутри себя – слеп и почти пуст, только дерево мягко шелестело во тьме что-то успокоительное. Но темнота не пугала: вот-вот техники дадут отмашку – и вспыхнет слепящий свет Сферы, который не оставит полутонов и оттенков. Потом не останется и звуков: включатся люци-излучатели, преобразующие привычное физическое пространство в пределах Сферы в поле бесконечного множества вероятностей, из которых Кир без права на ошибку должен будет выбрать свою.
Руки слегка подрагивали. Реакции обострились. Обилие света и цветов раздражало, и он зажмурился, но скрыться не удалось. Мир внезапно пророс нитями множества запахов, они переплетались в тончайшую, но прочную сеть и, как паучьи нити – незадачливых букашек, улавливали в себя информацию. С каждым вдохом Кира полнили образы, раздробленные, как части узоров калейдоскопа, он не успевал собирать целое из обломков, а их становилось всё больше.
…мимо прошёл техник…
Больше…
…остро… луково… пахнет страхом…
Больше…
…боится умереть…
Хватит.
…боится умереть прямо сейчас…
Хватит…
…боится его, Кира!..
Хватит!
Новая волна.
…много…
…чужие… много…
…видят угрозой//боятся/хотят выжить/готовы поверить/надеются…
…жарко… много красного…
…душно… чужой… уходи…
…уходи/уходи/уходи…
…приторно…
…терпко…
Терпимо.
…иди!.. иди!!.
Пора.
– Кир, пора!
Уже не имело значения, кто это сказал. Вокруг засуетились люди, но в их спешке присутствовала чётко выверенная целесообразность.
Он встал – медленно, ощущая себя будто во сне. Сделал шаг. Другой. Плед плавно взмыл вверх, тягуче шевельнул уголками и застыл в воздухе клетчатой кляксой. Каждое движение давалось Киру через значительное усилие, он словно продавливал себя через внезапно загустевшее пространство. Тем более удивительны ему были зазвучавшие со всех сторон возгласы изумления – правда, они почему-то тоже будто бы растянулись, и от этого понять их удавалось не сразу.