Мальчишки разделись до трусов и отправились к небольшой скалистой гряде. Достав спрятанную среди камней острогу, они стали по очереди нырять с ней. Зейтуны, да и все дети на острове, чувствовали себя в воде, как рыбы. Они одновременно учились ходить и плавать и часами не вылезали из моря. Вернувшись на берег, братья растянулись на низкой каменной стене между морем и городской набережной.
Широкая, с выщербленным покрытием набережная ничего особенного собой не представляла. Тут и там валялся оставленный немногочисленными туристами мусор. Мало кого из жителей интересовали перспективы развития туристического бизнеса. Арвад был их домом и одновременно — местом, где они занимались «серьезным делом»: ловили и разделывали рыбу, а затем отправляли ее на материк, строили крепкие деревянные двух- и трехмачтовые суда способом, унаследованным от прадедов.
Арвад был стратегически важным укреплением для плеяды морских держав: финикийцы возвели там крепость, потом остров был захвачен египтянами, перешел к ассирийцам, затем стал вавилонской провинцией, во времена Александра Македонского принадлежал грекам, затем — римлянам, крестоносцам, монголам, туркам, французам и англичанам. Кое-где сохранившиеся остатки оборонительных стен свидетельствовали о былом военном могуществе Арвада. Два небольших средневековых замка, мало изменившихся за несколько сотен лет, располагались в центре города и были любимым местом игр детворы. Абдулрахман и Ахмад часто взбирались по гладким каменным ступеням на смотровую башню рядом с их домом и воображали себя защитниками крепости, которые, завидев неприятеля, звонят в колокола, чтобы предупредить сограждан об опасности, и разрабатывают план обороны острова.
Но чаще всего их игры проходили в воде. Они день и ночь торчали на берегу прохладного Средиземного моря. Абдулрахман следовал за старшим братом, как хвостик: спускался с ним к берегу, карабкался вверх по камням могучих финикийских стен. Оттуда можно было заглядывать в окна прилепившихся к скалам жилых домов. Потом они возвращались на берег и ныряли в море. Наплававшись, ложились на отполированную волнами и подошвами несчетного множества мальчишек стену. Сверху их согревало солнце, снизу — теплая поверхность камней. Они говорили о древних героях, защищавших Арвад, о воинах и святых, останавливавшихся на острове, обсуждали свои планы, мечтали о приключениях и великих подвигах.
Поболтав, братья вскоре замолкали, иногда засыпали, убаюканные размеренными ударами волн о скалы и нескончаемым шепотом моря. Но сейчас, в полудреме, Зейтуну показалось, что звуки как-то странно изменились, стали тише и не такими ритмичными. Это был уже не монотонный шорох прилива-отлива, а неумолчный гул речного потока.
От этого диссонанса он проснулся.
Часть II
Вторник, 30 августа
Зейтун открыл глаза. Он лежал у себя дома, на кровати Надимы, под ее покрывалом, и смотрел в окно на грязно-белое небо. Шум бегущей воды из его сна не умолк. Странно, дождь прекратился, крыша больше не текла… Подумал, что где-нибудь прорвалась труба, хотя вряд ли, тогда бы звук был другой. А сейчас как будто рядом текла полноводная река.
Зейтун сел на кровати и поглядел в окно, выходящее на задний двор. Он увидел воду, море воды. Она текла с севера. Текла во двор, под дом, уровень ее стремительно поднимался.
Зейтун никак не мог сообразить, откуда она взялась, ведь вчера от воды не осталось и следа, а сегодня она опять нагрянула с удвоенной силой. Да и по цвету отличалась от вчерашней: не мутная дождевая, а зеленоватая и чистая. Двор заполнялся озерной водой.
И тут его осенило: или озеро Пончартрейн переполнилось и разлилось, или прорвало дамбы. Сомневаться не приходилось. Скоро весь город окажется под водой: если вода добралась до них, значит, большая часть Нового Орлеана уже затоплена. Зейтун знал, что вода и дальше будет прибывать, что уровень воды у них в районе вырастет минимум до восьми футов, в других районах — еще больше. Это наводнение. На устранение последствий уйдут месяцы, если не годы.
Зейтун позвонил Кейти:
— Вода прибывает.
— Только не это! Неужели прорвало плотины?
— Думаю, да.
— Кошмар!
Он услышал, как она всхлипнула. Сказал:
— Мне пора идти.