Амма не стала прислушиваться к планам девчонки. Она полностью сосредоточилась на собственных ногах. Шаг. Еще шаг… Аккуратно. Главное — не упасть. Как жаль, что рынок находится в стороне и нужно сделать крюк, прежде чем они доберутся до дома. Но Амма сильная. Она справится.
Возле лавки норры Вильсы Амма слегка замялась. А вдруг травница вновь начнет перечислять все зелья, где используется топотун? Напомнит обо всех побочных эффектах этой замечательной травы? А Паулина услышит и, что самое страшное, поймет.
— Вы идить в эта лавка? — спросила Паулина, вклиниваясь в тревожные размышления Аммы. — Тогда я остаться здесь. — Она выразительно обвела глазами шумный рынок. — Покупать… как это по норландски?.. сувениры!
Амма задумалась еще крепче. С этой гостьи станется вместе с сувенирами притащить домой еще одного постояльца. А в дом Аммы больше ни один постоялец не влезет. Даже кот. Да что там! Даже хомячок не поместится! Ведь мало выделить гипотетическому постояльцу угол, нужно ведь еще учитывать его совместимость с прочими обитателями, а с совместимостью у них все сложно. И с каждым днем сложнее и сложнее.
— Норрина Сольвейн? Здравствуйте! А у меня для вас уж все готово, — радостно заявила норра Вильса, выглядывая из палатки.
Это решило дело. Амма торопливо разрешила Паулине прогуляться по рядам, а сама нырнула к травнице за полог. Потом не удержалась, выглянула. Далеко ли ушла бандитка? Не подслушивает ли?
Но Паулина и не думала задерживаться. Поодаль она уже вовсю торговалась с разносчиком сладостей. Амма выдохнула и вновь скрылась в палатке, успев мазнуть взглядом по афише с лотерейным билетом. Ох и зря! В голове тотчас же закружились цифры. 529701…
— Вот туточки у меня уже и упакован топотун-то ваш. Ждет вас, ждет… — добродушно бурчала норра Вильса.
— Дождался, будем считать, — вымученно улыбнулась Амма и уточнила: — Сколько с меня?
— Семьдесят семь оре, — довольно сообщила норра Вильса, предусмотрительно заранее все посчитавшая.
Амма рассеянно кивнула и выложила на прилавок две монетки по двадцать пять оре и две однушки.
— Пятьдесят два, — произнесла она.
Норра Вильса недоуменно похлопала глазами.
— Недолет, — наконец пояснила она вслух, видя, что взглядами ушедшую в себя пифию не пронять. — Нужно-то семьдесят семь!
Амма покраснела и торопливо добавила еще один четвертак. Изнутри в черепную коробку настойчиво билась цифра 97, поэтому Амма медленно выудила из кошелька пару десятиоровых монеток и добавила их к уже лежащим на прилавке.
— А теперь перелет, — немного испуганно сказала норра Вильса. — Последние-то две — лишние!
Амма согласно кивнула и уверенно сказала:
— Один!
— Совсем вы заработались, норррина Сольвейн, — запричитала норра Вильса, видя эдакую неадекватность. — Вот вам, сбор. Укрепляющий. На память и внимание хорошо воздействует.
— Пять? — уточнила Амма.
— Пить, — пояснила норра Вильса. — Заваривать и пить. И для вас бесплатно! Как постоянной клиентке!
Она заботливо ссыпала лишние монетки в кошель Аммы. Уложила покупки в ее сумку и аккуратно вытолкала на улицу.
— Идите-ка вы домой! Отлежитесь… Я вашу спутницу сейчас кликну… Гдей-то она? Видела же… Эй! Девочка! Как там тебя? Гостья норрины Сольвейн! Эй!..
Амма смотрела на суетящуюся норру Вильсу отстраненно. Она была где-то далеко-далеко. За лесом цифр. 529701 вставали тесными рядами. Большие и маленькие, полупрозрачные, едва видимые, и плотные, практически осязаемые — призрачные цифры заслоняли реальный мир. Слова норры Вильсы Амма едва слышала.
— Вот что, девочка, веди-ка ты ее домой! Видишь, плохо ей. Ей в толпу сейчас никак нельзя… В тишину ей надо… — лопотала травница, все-таки докричавшись до Паулины.
В тишину — это да. Тут Амма была полностью согласна. А вот насчет дома сомневалась. В ее доме тишина теперь — роскошь.
Дальнейшее помнилось урывками. Амма шла. Вернее, Амму куда-то вели, крепко поддерживая под руку. Разглядеть, куда именно она идет, Амма не могла. Обзор загораживали цифры. Толстые неповоротливые пятерки, изящно изогнутые двойки, закручивающиеся в бесконечную спираль девятки, строгие семерки, круглые мягкие ноли и острые, как пики, единицы выстраивались вдоль дороги, бросались под ноги, нависали над головой. Уши как будто забило ватой. Все звуки доносились издали.
— Держать, норрина Сольвейн! — слышался тонкий голосок Паулины. — Еще немного! Несколько шаг!..
И Амма шагала. Это было нелегко. Казалось, что она бредет по пояс в воде, а вовсе не по широкой, хорошо утоптанной улице Эрнвиля. В конце концов одна из цифр выкатилась под ноги Аммы. Судя по всему, это был ноль. Амма споткнулась и стала заваливаться. Паулина, мертвой хваткой вцепившаяся в ее локоть и талию, смогла замедлить падение, но остановить его было не в ее силах.