Лидия Николаевна погладила сына по коротким волосам.
– Так что хочет услышать мой сын? Комментарии к письмам?
– Всё, я хочу знать всё!
Таких любовных событий как у его родителей, история знает великое множество. Они встретились случайно и не случайно, неожиданно и ожидаемо, в общем, их встреча произошла по законам провидения, физики и вселенной. Два человека оказались в одном месте, в одно и то же время. Шёл 80-й год, год проведения Московской Олимпиады. Её – вчерашнюю студентку Лиду, с хорошей репутацией и характеристикой прикрепили, ещё с двумя девушками, к команде из Греции. Так как Олимпийские игры проходили в СССР некоторые государства отказались участвовать по политическим соображениям. Наряду со многими антисоветски настроенными странами, Греция бойкотировала Олимпийские игры в Москве, и группа приехала в индивидуальном порядке, с разрешения своего олимпийского комитета. Кое-кому комитет оплатил поездку, некоторые приехали за счёт спонсоров, а любители спорта платили за удовольствие посмотреть невероятное шоу из своего кармана. Несколько человек из общей команды участвовали в соревнованиях по парусному спорту. Регаты проводились на берегу Балтийского моря в пригороде Таллина. Так вот после торжественного открытия Олимпиады, юной, красивой девушке Лидии комитет комсомола института доверил сопровождать спортсменов к месту соревнований. Ей доверили поселить группу в гостиницу, а в свободное время показать и рассказать о России, о пятнадцати героических республиках и конечно о Таллине. Как правило, возле спорта крутится гораздо больше людей, чем настоящих спортсменов-профессионалов, поэтому компашка для поездки в Таллин собралась внушительная. Помимо непосредственно яхтсменов, на побережье отправились сопровождающие лица-тренеры, доктора, массажисты. Вот к этой категории и относился Аргирис Дракопоулос. Он был очень красив, имел спортивную фигуру, белозубую улыбку и прямой, гордый нос. Лидочка не считала себя серой мышкой. В институте ухлёстывали всякие юноши, приглашали на свидания, и она как-то целовалась с одним, но чтобы на неё обратил внимание такой греческий Аполлон, даже представить не могла. Тем более с такой большой разницей в возрасте – он был старше на двадцать лет! Тогда она об этом не думала, не знала, и вообще закружилась кругом голова от внимания такого мачо. Да и атмосфера располагала к романтическим чувствам – Балтийский берег, праздник на каждом углу, толпы разноговорящих, разнодумающих, весёлых, спортивных, нарядных людей. Романтическая история произошла во время жёсткое и не простое, все и вся держалось под контролем определённых служб, но почему-то этот взрыв чувств прошёл мимо глаз и носов этих самых органов. Она, как переводчица, сопровождающая спортсменов, жила с другими девушками-гидами в этом же отеле, поэтому парочка имела возможность уединяться так, чтобы никто не заметил. Налетела буря, взвился ураган чувств, эмоций и страстей. Никто из них не думал, что произойдёт дальше. Их не интересовала политика, кордоны, препятствия, закрытые границы. Они любили друг друга здесь и сейчас. Аргирис вёл себя как опытный любовник, а Лидия окунулась в чувства без памяти, но прекрасно понимала возможные последствия. Неожиданно настало время разлуки. Они сидели на стадионе Лужники, держа друг друга за руки, и смотрели прекрасное зрелище- закрытие Олимпийских игр. Глаза Лидии пузырились слезами, а когда взмыл в небо символ игр олимпийский мишка, и Лев Лещенко с Татьяной Анциферовой запели грустную песню прощания, девушка не смогла сдержать рыдания. Ей было невероятно горько и печально от того, что это прекрасное время заканчивается и Аргирис улетает. Не известно встретятся ли они снова. Он ничего ей не обещал, а она ждала и надеялась услышать слова, которые хочет слышать каждая женщина. Жгучий грек говорил, что любит её, да вот только замуж не звал. И от этого становилось горько и тоскливо. Но по- настоящему Лида испугалась, когда поняла, что у неё будет ребёнок. Слава Богу, мать оказалась женщиной по тем временам продвинутой. Она не терзала беспутную дочь Лидку упрёками, а только сказала:
– Хоть ты бестолковая и бесхребетная, аборт делать не будешь. Бог дал такое счастье и хвала ему. Вырастим и выкормим! Рожай!
А письма он отправлял часто. Писал, что скучает, любит, грустит и хочет каждую минуту находиться рядом, особенно когда узнал, что Лида беременна. Он присылал деньги –доллары. Грек складывал в несколько слоёв бумагу, а внутрь стодолларовые купюры. Это для того, чтобы деньги невозможно было рассмотреть на свет и украсть. Так он делал несколько раз. Лида с матерью скопили приличную сумму и в один прекрасный момент отправились в инвалютный магазин «Берёзка». Там продавался отличный, импортный товар и только за валюту. Дамы наведывались в священный универмаг несколько раз, никак не решаясь на чём же остановиться. В итоге приобрели датский холодильник серебристого цвета «Rosenlew», две пары финских зимних сапог, канадскую дублёнку для Лидии и много всяких вещей для малыша. Стояло время тотального дефицита, достать что-то приличное в массовой торговле имели возможность единицы, имеющие допуск к кормушке, и когда Лидия фланировала по двору в светлой дублёнке, соседки завистливо сглатывали слюну и отводили взгляд. Он звал её в Грецию, но поехать в капиталистическую страну не представлялось возможным. Самое большое, на что они могли рассчитывать это встретиться в Болгарии на «Золотых песках» или в Венгрии на озере Балатон. Сам он приехать не мог, потому что постоянно тренировался и вскоре после рождения Павлика грек стал чемпионом мира в гонках «Формулы 1». Об этом Лида узнала из новостей по телевизору, случайно услышала, когда в программе «Время» передавали новости спорта. Позже он прислал радостное письмо и снова доллары. Она не понимала почему приходят деньги именно таким образом, а не почтовым переводом, но спросить стеснялась – вроде как выпрашивает дотацию на постоянной основе. Маленький Пашка занимал всё время, мать работала посменно на фабрике, и помогать было некому, поэтому любовь к Дракопоулосу постепенно ушла на второй план. Когда она устроила сына в детский сад и вышла на работу, чувства сместились вовсе на третий. Да и его пыл постепенно угасал, денежные письма появлялись всё реже, вскоре и вовсе сошли на нет. Но любовь Лидии не померкла совсем, она ещё долго тосковала и плакала в подушку. В ней тлела и долго жила обида за то, что он оставил её одну с ребёнком в стране тотального дефицита, вынужденную еле сводить концы с концами в то время, как он барствует в своей Греции.