Адыширин приветливо взглянул на девушку.
— Дочка! Ты, может, голодная? Или водички дать?
— Нет, нет…
— А увидим Гариба, чего сказать?
— Не… Ничего… Спасибо… Ничего не надо. — Она повернулась и быстро пошла прочь.
Две пары мужских глаз иголками вонзились ей в спину.
Девушка уже скрылась в кустах боярышника, как вдруг конь, конь из сегодняшнего сна, длинношеий, тонкий, с белой рассыпчатой гривой, как живой встал перед глазами Серхана. Он бросился вниз по лестнице.
— Ты куда? — Адыширин метнулся за ним. — Не дури, парень! Ведь обрученная!
— С кем обрученная? С придурком?! А я сон видел! Понимаешь? Коня! Белого! Зря, что ли?
— Ох, парень, попадешь в беду!
— Ладно, все! — Перепрыгивая через кочки, Серхан бросился догонять девушку.
…Гюльсум услыхала торопливые шаги, обернулась. Чтоб не спугнуть ее, Серхан остановился.
— Чего… тебе?.. — с трудом выговорила девушка.
— Проводить хочу.
— Не надо.
Она пошла не оглядываясь, Серхан за ней. Гюльсум зашагала быстрее, он тоже прибавил шагу. Со всех сторон стеной стояли камыши.
— Гюльсум! — Серхан схватил ее за руку.
— Пусти! — девушка вырвала руку.
— Не бойся, Гюльсум!.. Я же не людоед, чего ты? Я хочу тебе… Чего ты боишься?
— Пусти! Пусти, говорю! — Девушка побледнела. — Кричать буду!
Кричи не кричи — это она понимала… Но, может, Адыширин услышит?
— Помогите!.. На помощь!..
Серхан обхватил ее, прижал к себе.
— Дядя! — крикнула девушка. — Дя-я-я-дя!.. Га-а-а-риб!..
Горячие губы приникли к ее губам. Щетина небритых щек колола лицо… Его губы обжигали ей шею, грудь…
— Что… тебе… Гариб? — задыхаясь, бормотал Серхан. — Чокнутый… А я пропадаю без тебя… Я тебя… — он все крепче прижимал ее.
Девушка сопротивлялась, пыталась отпихнуть его, но ноги слабели, подкашивались… От него сильно пахло табаком, но запах этот почему-то не был противен.
— Пусти… Подлец!.. Думаешь, некому заступиться?.. Убьют как собаку…
— Пусть… Пусть убьют… Не бойся, Гюльсум… Я женюсь… Гариб тебе не пара. Ну, Гюльсум!..
Они упали в камыши. Серхан задыхался.
— Я тебя… Ты…
Могучей грудью он навалился на грудь девушки, ей стало больно, но боль эта была сладка… Ей захотелось раскинуть руки, закрыть глаза… Но Гариб, дядя… Узнают… Припав ртом к плечу Серхана, Гюльсум изо всех сил стиснула зубы.
Застонав, Серхан отвалился в сторону, острая боль отрезвила его. Он вдруг испугался. Испугался, что все это плохо кончится.
Девушка уже была на ногах. Острые листья камышей исцарапали ей все ноги.
— Я тебе… Я тебе такое устрою!.. Негодяй! — Гюльсум наконец заплакала.
— Ну чего ты?.. — поднимаясь, пробормотал Серхан. — Я же сказал — женюсь. А Гариб… Пошли ты его!.. — Он погладил укушенное плечо. — Проводить тебя, а?
— Убирайся! Кобель вонючий! Подлец!
Девушка бегом бросилась от него.
8
Фарач налил себе чаю из термоса, выпил, налил второй стаканчик и, надев очки в золотой оправе, стал читать «Спорт». Он не просмотрел еще и первой страницы, как дверь осторожно приоткрылась и в нее просунулась маленькая голова.
— Здравствуй, Фарач!
Доктор Фарач, нагнув голову, поверх очков глянул на посетителя.
— А, ты, Джавад? Заходи.
Джавад на цыпочках вошел в кабинет и притворил за собою дверь. Посмотрел на влажный, только что вымытый пол, кинул взгляд на белые занавески.
— У тебя здесь благодать, — облегченно вздохнул он. — Прохладно. А на улице пекло!..
Фарач сложил газету, положил на нее очки и, глядя на круглый живот Джавада, спросил:
— Ну, с чем пришел?
— Ты что, забыл? Я ж тебе говорил. Насчет Гариба…
— А, помню. Привел парня?
— Привел. Только, Фарач, ради бога!.. Я ведь его на пушку взял. Фарач, мол, тебя посмотреть хочет, совсем болезнь прошла или нет.
— Давай зови!
Джавад повернулся на каблуках, открыл дверь и впустил Гариба. Фарач внимательно поглядел на парня, кивнул на табуретку.
— Внуками клянусь, минутки свободной нет, — Фарач надел очки. — Сам хотел зайти тебя проведать — никакой возможности. Столько дел…
Он еще что-то говорил, Джавад отвечал ему, но Гариб не слушал их. Он думал, что это за кабинет: глазной, ушной, зубной?.. В переднем углу комнаты, покрытый простыней, стоял топчан, на нем огромная тугая резиновая подушка. Чуть поодаль на стеклянном столике в строгом порядке разложены сверкающие инструменты: ложки с длинными ручками, кривые ножницы, щипцы, клещи… Справа на высоком треножнике закреплена большая посудина, наполовину заполненная водой. От посудины идет длинный резиновый шланг, заканчивающийся какой-то черной штуковиной, похожей на мундштук.