При этих словах в глазах у председателя что-то мелькнуло, чуть покраснели мешочки под глазами, и Умид понял: врет! Никогда в жизни не станет Халык ходить за отарой!
— Остыло все… — Асли легонько прикоснулась к плечу мужа. — Катык принести? Из буйволиного молока. Гюлендам только утром сбила…
— Потом… — Халык снова взял в руки вилку. — На ночь дашь.
Умиду кусок не лез в горло. Злило, что Халык молчит. Вот чего тянет? Ну чего?! Позвал, а сам в молчанку играет! Умид знал, о чем спросит председатель, давно уже приготовил ответ, и ему не терпелось высказать его.
Пири бросил в тарелку куриную косточку и, чавкая, стал облизывать пальцы. Поглядел на сидевших за столом, усмехнулся — это означало, что сейчас он что-то скажет.
— Я вот чего удивляюсь, — трубным голосом произнес Пири. — Положим, ест человек горячее. Обжег глотку — обязательно закинет голову и глядит вверх. Почему? Все так делают, если глотку обжег. Почему? А?
Асли хотела было усмехнуться, но заметила, что муж нахмурился, и поджала губы.
— Кто глотку пищей обжег, не сам башку подымает! — Меджид-киши отодвинул от себя тарелку. — Это его всевышний за уши — и к ответу: «А ну, глянь мне в глаза, такой-сякой! Почему горячее жрешь? Терпежу нету?»
— Убирай! — Халык кивнул на посуду, приложил к губам сложенную вчетверо, тщательно отутюженную салфетку. — Чай неси! — И повернулся к Меджиду-киши: — Знаешь, чего я тебя побеспокоил, дядя Меджид?.. Хочу попросить, чтоб колодец нам выкопал.
— Что? — Меджид-киши замер с открытым ртом.
— Колодец. Обыкновенный колодец. Ты же копал раньше.
— Раньше! Больше двадцати лет не копал. Ни силы ист, ни сноровки…
— Брось, дядя Меджид! Мне бы твою прыть! Захочешь — за день колодец выроешь. Ты же всем мастерам мастер! Какой, бывало, колодец ни выкопаешь, вода сладкая-сладкая! Чистая как слеза. Жилу найти умеешь.
Меджид-киши молчал. Он все еще не мог понять: всерьез председатель или шутит.
— Да кому сейчас колодец нужен? Зачем?
— Нужен, дядя Меджид… — Халык кивнул на дверь, ведущую в комнату. — Бабушке Миннет нужен… Вон какая жара стоит. Горит все. А из холодильника ей что ни дай — или живот расстроится, или горло перехватит. Мать ведь… Плохая уже… сам знаешь… Хочется услужить.
Меджид-киши поглядел на дверь. Он знал, что бабушка Миннет сейчас лежит в комнате на кровати и дремлет, отрешенная от мирских дел, в полумраке помраченного уже сознания.
— А может, ты старушку решил в колодец пускать — прохлаждаться?
Пири громко хохотнул. Халык улыбнулся.
— Нет, дядя Меджид, — сказал он. — Не ее. Кувшин с водой… Арбуз, дыню… Зелень… Холодненького-то она в охотку поест… Ну, что молчишь? А? Берись давай за это дело. Очень тебе буду благодарен. Деньги само собой…
— Не знаю даже, что и сказать… — Меджид-киши недоуменно пожал плечами. — Вдруг не выдюжу…
— Выдюжишь! — уверенно сказал Халык. — Слава богу, при тебе вон какой богатырь! — председатель кивнул на Умида.
С утра ожидавший, когда Халык заговорит о нем, Умид открыл было рот, но председатель опередил его:
— Знаю, знаю! Удрал с работы… — Халык сокрушенно покачал головой. — Я сам виноват… Зря я эту столовую затеял. Все хочешь как лучше, а люди… — он вздохнул. — Не получается ничего. Кто на кухне — только к себе гребут, да и собираются там одни бездельники… Сидят да тебя же и поносят… Решил было прикрыть это дело, а тут Умид. Думаю, не слоняться же человеку без дела. Повар все-таки… Да… Слушай, парень, хочешь, на шофера пошлю учиться?.. За счет колхоза?..
Умид взглянул на отца. Меджид-киши хмурил седые брови.
— Не при нем будь сказано, — старик кивнул на Пири, — шоферов этих сейчас как собак нерезаных!
Халык пожал плечами, взял у Асли грушевидный стаканчик с чаем, сделал глоток. Умиду показалось, что председатель обжегся и сейчас закинет голову вверх.
Халык сделал еще глоток и поставил стаканчик на блюдце.
— А может, в институт собираешься?
— С чего это?! — ответил за сына Меджид-киши. — Не такая у него голова, чтоб дальше учиться. Что знал, и то в солдатах позабыл!
Халык закрыл глаза, задумался. Пири бросил на гостей предостерегающий взгляд: молчите, думает!.. Потом тоже задумался.
Все молчали.
— Постой! — словно что-то наконец вспомнив, Халык ткнул пальцем в сторону Умида. — А если я тебя в сентябре в школу механизаторов отправлю?! Что ты — хуже девушек? Прошлый год Тубу, дочка Хайрансы, орден отхватила! Поработаешь, и тебе орден схлопочем! Женишься на Тубу. Девушка что яичко. Будет в доме два механизатора.