Не повстречайся Ахмед с каменщиком Сафаром, другом отца, он бы прямиком направился к Муршуду. Он шел, чтобы сказать ему: «Алияр-киши в отцы тебе годится, и оставь его в покое». Но Сафар свернул его с пути. Он встретил Ахмеда у моста и спросил хмуро:
— Куда это идешь?
— Никуда… Просто так…
— Ступай за мной, — коротко бросил Сафар и пошел вперед.
Ахмед послушно последовал за ним. Каменщик Сафар, длинный, худой мужчина, шел, не оглядываясь, и Ахмед терялся в догадках: куда это он его ведет? Сафар был самым близким другом отца, хотя по возрасту был намного старше его. И на похоронах Алиша он плакал горше всех и с тех пор в дом вдовы не ступил ногой.
Говорили, что Сафар прекрасный мастер-каменщик, что неплохой он человек, но почему-то в семейной жизни ему не везло, он дважды был женат и с обеими женами развелся. Детей у него не было. И он, как теперь Ахмед, жил один в четырех стенах. А еще он неплохо играет на гармони.
Они молча дошли до строительной площадки, и Сафар, обернувшись к Ахмеду, сказал что-то, но что — парень не расслышал.
Сафар толкнул ногой дверь и позвал Ахмеда:
— Иди сюда.
В комнате, пахнущей свежеструганым деревом, сидел за столом молодой парень и делал какие-то пометки в календаре. Во рту у него была сигарета, голубоватый дымок клубился над кудрявой головой.
Сафар поставил свою кошелку на чисто выметенный и опрыснутый водой пол и обратился к сидевшему за столом:
— Барат, прими на работу этого паренька. При мне будет…
Барат, не отрывая глаз от календаря, сунул руку в ящик и достал чистый лист бумаги.
— Пусть пишет заявление.
Сафар подтолкнул Ахмеда к столу, пододвинул к нему бумагу, взял со стола ручку и сунул ее Ахмеду:
— Пиши… Прошу принять меня рабочим…
«Вот чудак-человек, — с удивлением подумал Ахмед. — И не спросит, хочу ли я быть рабочим».
Ему вспомнилось вдруг, как вчера Муршуд пересчитывал свои деньги, это нарушило ход его мыслей. И все же Ахмед взял себя в руки, сосредоточился и кое-как вкривь и вкось написал заявление и подписал. Все это он проделал как во сне…
…Работа оказалась нетрудной — Ахмед подавал кирпич мастеру Сафару, который работал молча, не глядя на Ахмеда. Он принимал кирпич, жидким цементным раствором клал ровный слой и на него укладывал кирпич. Время от времени мастер закуривал и, делая глубокие затяжки, поглядывал вниз, на женщину, которая готовила раствор. При этом мастер почему-то недовольно покачивал головой и бормотал что-то себе под нос.
Ахмед тоже посмотрел вниз. Женщина была одета в черное платье, голова ее была покрыта платком, на ногах стоптанные туфли. Лопатой она орудовала легко, чувствовалось, что сильная.
Пока Сафар курил, Ахмед отдыхал и размышлял о случившемся. Все получилось как нельзя лучше: отныне он не нуждается в Мансуровой хлебе, он теперь сам себя прокормит. Он решил пока не говорить матери о своей работе.
Наступит день, когда он получит свою первую зарплату, и тогда он гордо вернет матери принесенный ею обед.
«Не трудись, — скажет он, — я не нуждаюсь в чужом куске хлеба». Интересно, что ответит на это мать? Обрадуется, что он на ноги встал? Или поймет, что рвется последняя нить, соединяющая ее с сыном, и заплачет?
К полудню зной стал нестерпимым. Солнце жгло Ахмеду голову и шею, ладони его горели, саднило плечи. А тут еще Сафар будто в рот воды набрал, молчит, словечком не перекинется. Истомленный молчанием, Ахмед наконец заговорил первым:
— Что мы строим, дядя Сафар?
Мастер ответил не сразу, он смотрел на женщину, стоявшую внизу.
— Здесь будут делать фруктовые соки… — сказал он. — Цех для этого строим… Меньше водки — больше соков! Ведь соки полезны для желудка… Подай кирпич!
Ахмеду хотелось еще поговорить, и, подав кирпич, он спросил:
— А почему не из белого кирпича строим?
— Обожженный кирпич покрепче белого камня будет. Сейчас в Москве большинство зданий строится из обожженного кирпича. Но московский кирпич не таков, как наш. Там, как стеклышко, ровный!
Ахмед знал, что Сафар никогда в Москве не бывал и не мог знать, из чего там дома строят.
— Сам я Москву и в глаза не видел, — словно угадав мысли юноши, добавил Сафар. — Люди рассказывают…
— А кто тут начальник, дядя Сафар?
Сафар ответил серьезно, с уважением:
— Алияр… Ваш сосед Алияр…
— Но разве он… Насколько я знаю, он сторожем на стройке.