— Я бы хотел посмотреть, что же будет с этими стеклянными стенками при скорости в 125 верст в час? — полюбопытствовал Рябушинский. — Интересно также, куда денется кресло-качалка? И бабушка герцога в нем?
Нагель засмеялся, при этом его коротко постриженные усы ощетинились и лицо приняло совершенно разухабистый вид.
— То-то и оно, но бог с ней, с бабушкой. У нас в верхах читают и диву даются: вот он, Запад, вот он, уровень техники! Чужая слава принимается на веру. В газетке написано: отделка всех внешних частей и корпуса представляет собой верх законченности в мельчайших деталях, а механизм мотора — последнее слово науки и опыта. Карбюраторы же, коих два, сооружены из самого упорного сплава. Побудительной силой служит бензин.
— Побудительная сила — бензин? — переспросил Вольф, придав своему лазурному взгляду умное выражение.
— Побудительная сила — пятак! — воскликнул Андрей Платонович, бывший столоначальник, бывший чиновник министерства путей сообщения, и встал. — Вот что губит нас, господа! Побудительная сила к написанию таких и подобных опусов. Автор пишет просто так, дабы заработать. Редактор печатает: надо ж что-то печатать! Читатель читает. А верховные бюрократы, как вы изволили выразиться, вздыхают и разводят ручками. «Что вы хотите от отсталой страны? Мы бедны талантами».
— И тем не менее надо начинать!
— Вот-вот!
Тут все заговорили энергично и громко. Вспомнили министра внутренних дел Плеве, который накануне Цусимы выговаривал военному министру Куропаткину, что тот не знает внутреннего положения России, из которого вытекает, что для удержания революции нужна «маленькая победоносная война». Допрыгались, умники! Вспомнили Сашку Безобразова, гвардейскую сволочь, отставного кавалерийского полковника, занявшегося коммерцией и получившего от корейцев лесную концессию по реке Ялу. Покровители выхлопотали ему субсидию в два миллиона рубликов и преобразовали концессию в «Русское лесопромышленное товарищество», куда пайщиками вошли сам государь — раз, царица Мария Федоровна — два, Плеве, адмиралы Абаза и Алексеев, стратеги морские, и другие того же ранга! Лучше б те деньги и чины пустили бы на автомобили, глядишь, и никакой войны не было бы, да и не надо!
Вспомнили в сердцах, что наши морские силы на Тихом океане называли тихими силами, и зачем было соваться — вопрос. Не прошли мимо великого князя Николая Николаевича, который при объявлении войны собрал поставщиков армии и встретил заслуженных купцов словами: «Только не воровать, господа!» Ну где ж это видано, в какой Англии, в какой Франции...
— У нас генералы шибко умные, да и как иначе? Чтоб на должность пролезть, несомненно нужен талант. Но чтоб с должности той департаментом или армией командовать, другой талант предъяви! А его-то и нет! Откуда двум вместе взяться талантам, когда один редкость?
— Это как жена-красавица, верная мужу. Не бывает! Или, или...
— Затеяли маленькую войну...
— О, это да, — обрадовался Вольф. Будучи оптовым поставщиком интендантского ведомства, он имел крупные убытки. — Почему товар берут у Кнопфа? Почему Вольфу конфуз?
— Успокойся, Иван Федорович.
— Нет! Я хочу справедливость! Я сын отечества и слуга престола...
— Ну, понос!
— Я не понос! Как вы смеете, господин Рябушинский!
— Иван Федорович, да ты не понял. Успокойся, милый. Сергуня тебя уважает. Верно, Сергуня?
Андрей Платонович смотрел на все это с веселой улыбкой. Наконец, он вынул из жилетного кармана золотые часы, подарок Петербургского автоклуба на трехлетний юбилей издаваемого им журнала, поддел золотую крышку. Часы показывали без четверти десять.
— Пора, — сказал Андрей Платонович, ни к кому в отдельности не обращаясь, и встал из-за стола. Его начали было уговаривать остаться: время беспокойное, не резон ехать на ночь глядя, кругом баррикады, боевики, казачки пьяные, подстрелить могут за здорово живешь, да и есть губернаторский запрет: нельзя частным лицам разъезжать по ночам.
Но Андрей Платонович стоял на своем, у него был какой-то пропуск, и он верил в удачу своего Билликена. Шофера его так звали, или он так называл свой автомобиль, никто не понял.
— Вот вам, Иван Федорович, еще одно преимущество нового транспорта, — сказал Рябушинский, желая показать Вольфу, что ничего против него не имеет. — Покупайте автомобиль, будете ездить по ночам.
Иван Федорович не понял, смешно это или не смешно, и поэтому нахмурился.