— Водки хочешь?
— Ты меня не слушаешь, Митя! А я те дело говорю! Мы еще дождемся с тобой, когда мужик на омнибусе повезет с базара Белинского и Гоголя! Омнибусы будут рейсировать между городом и селом, между деревней и ярмаркой. Вот точно! Это мы, инженеры, сделаем!
— Базиль, а ведь ты поэт, елки-моталки.
— Следи за жестом, — сказал Базиль и показал кукиш. — Я инженер! И, между прочим, не Белинского и не Гоголя мужик повезет с базара на автомобиле. Это я просто так сказал. Он повезет справочник, как управлять машиной. Он ему нужней. Машина будет и пахать, и сеять, и собирать урожай. Человеческие руки — слишком дорогой инструмент.
— Я тебе забыл сказать, — перебил Бондарев, — от Кирюшки пришло письмо из Киева. Они с Игорем Сикорским строят вертикально взлетающий аппарат, хотят приспособить на него 15-сильный мотор «Анзани».
— Митька, ты только задумайся, в какое мы время живем!
— Я задумываюсь. Нам бы на автоотдел хорошую субсидию от казны. Вот тогда другие песни.
— Крестись на Домский собор, чтоб Жюльенчик время хорошее показал. Главное, Митька, сейчас победить, чтоб на нас с вниманием взглянули и поняли, что наш автомобилька вышел из младенческого возраста.
Им так нужна была победа! И они ее дождались. Поттера покрыл расстояние в 1 200 верст за 16 часов 7 минут, показав среднюю скорость 75 верст в час! И снова фотографии в газетах. Цветы, цветы... Шампанское, серебряный кубок дивной работы победителю. Ура! Ура! И снова ничего!
Поттера уехал из России. Он оставил Руссо-Балт. Его место занял доктор, инженер Отто Валентин, плотный немец с толстой сигарой в зубах. Пфуй... пфуй... пф...
Отто Валентин был конструктором автомобилей «рекс симплекс», которые строила фирма «Дойче аутомобиль индустри Геринг унд Рихард» в Роннебурге. Ему предложили сконструировать мощный «руссо-балтик» с 4,5-литровым двигателем. «Это можно, пфуй, пфуй, пф...» — сказал Отто, обсыпаясь пеплом. И чтоб этот автомобиль был простым в производстве. «Это не можно, пфуй... Из ничего нельзя сделать что-то».
Работать с Отто Валентином было нелегко, но интересно. Перебравшись в Ригу, он задумал спроектировать автомобиль-чудовище с четырехцилиндровым 7,2-литровым мотором. Начали строить. Но участвовать в гонках Отто Валентин не намеревался. «Это не можно...» Спортивная слава, цветы, кубки, улыбки дам его не интересовали. И вот тогда вспомнили Андрея Платоновича Нагеля.
В автоспорте он не был новичком. На автомобиле рижского производства проехал вдоль побережья Средиземного моря 15 тысяч километров по маршруту Ницца — Марсель — Барселона — Валенсия, затем — Алжир, Тунис. Из Африки пароходом — в Рим и оттуда следовал на Флоренцию — Геную, чтоб финишировать в той же Ницце, но с другой стороны. Неспокойный Андрей Платонович на своем автомобиле выиграл Сен-Себастьянскую гонку, взяв первый приз «Кубок выносливости». Но теперь от него требовалось нечто большее.
Он приехал вечерним поездом. Легкий, в широком клетчатом пальто, в свежих гамашах и с бутоньеркой в петлице, несмотря на будний день, с кожаным саком в руке, изящный, выпорхнул из вагона. «С добрым зажиганьем, господа!» Следом за Нагелем тяжело шагал Георгий Николаевич Алабин.
Бондарев повез гостей к себе на Гертрудинскую улицу. Собралось все руководство автоотдела — Макаровский, Строганов, Отто Валентин... Сидели за полночь в густом табачном дыму. Надежда Николаевна трудилась на кухне, готовила гостям кофе, жарила котлеты. Была суббота, кухарку отпустили в деревню. Дверь в детскую занавесили одеялом, чтоб не разбудить.
— Андрей Платонович, теперь на вас все надежды! — говорил Бондарев.
— Надежды юношей питают...
— Васька, помолчал бы ты! Трепло, честное слово.
— И тем не менее, господа инженеры, есть прекрасный план. Надо привлечь военных, — гремел Георгий Николаевич. — Надо, чтоб устроили они там у себя крупный автомобильный заказ для нужд армии. Пусть закажут для начала тысячу автомобилей, и лед тронется! А тебя, Дмитрий Дмитриевич, я на неделю забираю с собой в столицу, так что с женой попрощайся, деток благослови, и двинули в добрый путь! Как говорят братья масоны: «Полночь наступила и час настал».
Выехали в воскресенье, вечерним курьерским. В правление пришлось сообщить запиской, что в столице определились срочные дела. Но какие — ни слова, потому что и сам не знал.
Только в поезде, уже порядочно отъехав от Риги, выпив полбутылки коньяку и посокрушавшись на отсутствие здоровья, Георгий Николаевич открыл свои карты, сказав: «Надо бить по верхам».