— Это тебе на прощанье, — сказала она.
Он поцеловал ее. Его тронуло, что она может быть так добра. «Она удивительный человек», — подумал он.
«Он умрет», — подумала она.
Зеленая ваза стояла на столе, отражая солнечные лучи, что обильным потоком падали в комнату. Строгая деловая обстановка кабинета терялась рядом с этой исключительной формой, завладевшей пространством и притягивающей взгляд.
— Необыкновенно прекрасное творение, — сказал он. — Как тебе только не жаль его просто так подарить!
— Идея пришла ко мне под теми деревьями, — сказала она, — последний раз я ходила туда уже одна. То лето было так прекрасно! Пусть эта ваза послужит воспоминанием.
— Прости меня, — сказал он.
— Знаешь что, — улыбнулась она, — голубые шторы сюда не подходят. Купи себе зеленые, желательно такого же цвета, как и ваза. Это сделало бы ее еще эффектней.
Он не обратил внимания на двойной смысл фразы и пообещал исполнить ее просьбу, голубые шторы тут же разонравились ему. И вот неделей позже в комнате висели зеленые шторы. Если солнце светило слишком ярко, он задергивал их. Мягко приглушенный изумрудный свет струился в комнату, и ваза начинала призрачно мерцать. Изысканный узор вбирал проникающий свет и отдавал его тонкими светлыми лучами назад, рисуя странные знаки на стене. Когда же он сидел за своим рабочим столом, эти лучи будто находили его и окутывали тонко сотканной зеленой шелковой паутиной. Иногда лучи ослепляли его на секунду. Тогда он отвлекался от своих книг и подолгу смотрел на зеленую вазу, освещающую его комнату таинственным светом. Смотрел на ее правильную форму, на изысканный, искрящийся тысячей маленьких зеркал узор. Зеленая ваза надолго приковывала его взгляд, и он не мог этого объяснить, но она с ее загадочным светом вызывала в нем беспокойство, временами даже страх, вынуждающий его убрать вазу из поля зрения. Иногда ему чудилось, будто он находится во власти таинственной вазы, будто она оказывает на него постоянное давление.
Он отгонял от себя это чувство и снова склонялся над своей работой. Иногда у него мелькала мысль о том, что ваза так же непостижима для него, как непостижима была когда-то ее создательница. Он размышлял о художнице, о ее странных фантазиях, которые он никогда до конца не понимал. А потом вспоминал о женщине, которую любил, и все забывал, и был счастлив, и снова углублялся в свою работу.
Вскоре он женился, и о художнице вспоминал лишь иногда, с легким волнением и чувством благодарности.
Все началось двумя годами позже. Всякий раз, сидя за своим письменным столом, он чувствовал усталость. Он быстро утомлялся и раздражался по каждому поводу. В конце концов у него начались невыносимые мигрени, которые мучили его целыми днями. Он потерял аппетит, похудел. Иногда принимал обезболивающее, виня во всем перегрузки. Когда же он наконец пошел к врачу, было уже слишком поздно. Метастазы поразили все его тело.
Художница все рассчитала правильно. Ваза не случайно была зеленой. Она, как и листья деревьев, поглощала радиоактивное излучение солнца, накапливала его, а затем излучала на того, кто находился рядом.
И она пришла на его похороны и обняла его рыдающую жену.
— Как это любезно с вашей стороны прийти, — сказала та сквозь слезы, — он так часто говорил о вас и всегда только хорошее. Ведь это вы подарили ему чудесную зеленую вазу. Быть может, вы хотите забрать ее как воспоминание?
— Нет, — ответила она, — оставьте ее себе. Я подарила вазу ему, теперь же она по праву принадлежит вам!