- Мы, дипломаты, не жалея проливали чернила, а вы - свою кровь, сказал он, встретившись с Райкосом.
Бутневу казалась убедительной причина, почему русский поручик-лейб-гвардеец без разрешения свыше осмелился служить в войсках республиканской Греции.
- Среди многих иноземцев, великодушно рисковавших своей жизнью за свободу греческого народа, в сущности, совершенно им чуждого, не было ни одного из нашей страны, которая своей исторической судьбой наиболее близка Греции, - пояснил ему Райкос. - Эта мысль не покидала меня. Мне было больно и стыдно за свою родину. До слез обидно за нас, русских, которые никогда и никому не уступали в мужестве и благородстве. Вот почему я решился ехать в Грецию.
- На мой взгляд, вы проявили великодушный патриотизм, который не может быть поставлен вам в укор... Я согласен в этом с мнением, высказанным о вас вице-адмиралом Петром Ивановичем Рикардом. Совершенно согласен с ним.
Бутнев не только проникся сочувствием к Райкосу, но и не уклонился от заботы о нем. В огромном здании посольства нашлись уютные комнаты для Райкоса и Елены с детьми.
Посольское гостеприимство - щедрое и хлебосольное, с барским комфортом - было в диковинку Елене, испытавшей много трудностей в разоренной Греции. Отвык от него за годы военных скитаний и Райкос. Но эта безоблачная, роскошная жизнь очень скоро опостыла им. Райкоса тянуло на родину, а высочайшего разрешения на выезд не приходило. Каждый день он справлялся у секретаря, разбиравшего почту, но желанного разрешения из Петербурга все не было. Елена, видя, как нервничает Райкос, заразилась от него тоскливым нетерпением, и райская жизнь в посольстве превратилась для них в томительное тюремное заключение.
В мучительном ожидании проходили месяц за месяцем. Напрасно служащие посольства и сам посланник Бутнев старались успокоить Райкоса, говоря, что министерству иностранных дел свойственно иногда годами задерживать ответы на тот или иной вопрос. Волноваться незачем, все равно его дело будет решено положительно. Они умоляли не беспокоится: он может жить в посольстве вместе с госпожой Хурделицыной сколько хочет.
Чтобы отвлечь гостей от мрачных мыслей, сотрудники посольства устраивали им развлечения: водили по достопримечательным местам древнего города, показывали знаменитую мечеть Ай-Софию - бывший византийский храм, катали на парусном баркасе по зеркально-голубому Босфору. Но это не могло успокоить Райкоса. Он заметно похудел. Каждое утро молча шел из посольства на берег гавани Золотой Рог, где подолгу стоял, вперив взгляд в створ пролива, куда пролегала голубая дорога на родину. Его так тянуло туда, что он впадал в отчаяние. Все чаще и чаще приходили мысли - на первом же попавшемся корабле без разрешения и документов добраться до Одессы, а там - будь что будет. Пусть его судят за самовольный приезд, судят, как вольнодумца, нарушившего волю царя, пусть разжалуют в солдаты, сошлют на каторгу - даже такая участь казалась ему милее, чем сладкая жизнь на чужбине. Лучше уж бесправная солдатчина и каторга на родине, чем этот турецкий рай.
От побега удерживало лишь сознание, что нельзя оставлять в чужой стране вдову и ребенка погибшего друга...
Мучительно долго тянулись эти дни, недели, месяцы. И вот, наконец, почти через год, 10 мая 1832 года из Петербурга пришло разрешение.
59. ЗЕЛЕНАЯ ВЕТВЬ
Теперь задержка была лишь за кораблем, который смог бы доставить Райкоса на родную землю. И снова ему помогли Бутнев и Рикард. Посланник и адмирал остались верны в своих симпатиях к герою Греции. Адмирал поручил Райкосу доставить в Россию некие документы, и приказал капитану быстроходного люгера "Широкий" взять на борт Райкоса с госпожой Хурделицыной и детьми.
Ясным солнечным утром Райкос, Елена и дети выехали в посольской карете на пристань. С трапа корабля Райкос бросил прощальный взгляд на выплывающие из волн редеющего тумана очертания турецкой столицы: шатровый купол Ай-Софии, царапающий золотым когтем полумесяца бледно-голубое небо, минарет Сулеймана, тяжелые квадраты древних византийских бастионов и зеленые ряды пирамидальных тополей.
"Прощай, Стамбул!" - мысленно прошептал Райкос. И в этот миг кто-то сзади звонко произнес знакомым голосом:
- Здравствуйте, господин губернатор!
Райкос обернулся и увидел подбегающего к нему высокого молодого человека в красной феске.
- Не узнаете? - улыбнулся молодой человек, порывисто дыша. - Ох, как я спешил, чтобы застать вас!
Только теперь Райкос узнал, кто перед ним.
- Пепо, дорогой!
Они обнялись.
- Как же ты изменился! И откуда ты?
- Из посольства. Мне сказали, что вы только что уехали в порт. Я и побежал.
И Пепо стал торопливо рассказывать о трагических переменах, произошедших в стране после гибели президента. Мятежники при поддержке королевских резидентов добились устранения правительства Августина Каподистрии. На греческий престол возвели малолетнего баварского принца Оттона. Греция стала королевством. Ее продолжают терзать междоусобицы банды английской, французской, а теперь еще и баварской военщины. Они преследуют всех, кто поддерживал республиканское правительство. К власти пришли насильники и предатели из имущих.
- И я, верный республиканец, вынужден был бежать из приморского города. Вот возьмите... - Пепо вынул из кожаного мешка ветку с зелеными листиками и протянул ее Райкосу.
- Я сорвал это в саду Анны Фаоти. Я ведь все знаю, губернатор. - И он с тревогой посмотрел на стоящую у трапа Елену, держащую на руках ребенка.
Райкос перехватил его взгляд и улыбнулся:
- Можешь говорить обо всем, не стесняясь. Это вдова моего погибшего друга Ивана Хурделицына. У меня от нее нет секретов. Как там сад Анны? Расскажи мне!
Глаза Пепо налились печалью.
- Сада уже нет, губернатор. Его вырубили мятежники. Осталось лишь несколько тутовых деревьев. С одного из них я сорвал эту ветку для вас. Я ведь все знаю... Моряки рассказали мне, что часто видят вас на берегу Босфора. Наши моряки рыскают по всему свету и все видят. Они сказали, что вы часами простаивали на берегу пристани.
- Да. Я много месяцев ждал разрешения вернуться на родину. И вот, наконец, уезжаю. Спасибо тебе за эту ветвь. У неё ещё даже не увяли листья!
Пепо вдруг попросил:
- Возьмите меня с собой в Россию, губернатор! Здесь мне не дадут житья...
Райкос с грустью посмотрел на него. Он никогда ни в чем еще не отказывал Пепо, но в данном случае был бессильный.
- Выслушай меня, Пепо. Человеку хуже всего на чужбине. Самое ужасное - жить вдали от родины. Не покидай Грецию!
- Что же мне делать?
- Стань моряком. Ты же любишь море!
- Я давно подумываю об этом, губернатор.
- Передай мою просьбу Игнатию Варвацису, он возьмет тебя с собой в море. Ну, а если будет совсем невмоготу, тогда иди в русское посольство. Тебе помогут добраться до Одессы.
- Где вас искать?
- В Одессе! Там недалеко есть селение Трикраты. Спросишь Виктора Петровича, хозяина селения. Он окажет тебе гостеприимство и поможет разыскать меня...
- Спасибо, господин губернатор.
Они попрощались.
Прозвучала команда. Матросы подняли трап. Отдали швартовы. Буксирный баркас оттянул корабль от берега. На люгере поставили паруса, и корабль поплыл к Черному морю.
Райкос вышел на бак. Ему хотелось побыть наедине с ветром. Его рука крепко сжимала ветвь из сада Анны. Зеленые листья трепетали на встречном ветру.
Нет, не зря он дрался за свободу Греции. Сражаясь за чужой народ, он крепче полюбил свой. И приобрел среди чужих много настоящих друзей. Лучшие из них погибли в борьбе - Барба Яни, Иванко, Анна, но они будут вечно жить в его памяти.
Шелест листьев зеленой ветви как бы призывал его исполнить на родной земле то, что завещала ему любимая женщина.