Фил, оцепенев от собственного горя, лишь бросил на них мимолетный взгляд, но все же смутно уловил, что те подчеркнуто игнорировали шагавшую рядом с ним великаншу.
— Там ваш герой мышей стреляет, — рявкнула она им, проходя мимо.
Женщина чуть сморщила ведьмовский нос, а загорелый мужчина оглянулся, сверкнув глазами эльфа и одарив кроткой улыбкой.
— Радость, Юнона, — мягко укорил он, — ничто, как радость.
Великанша угрюмо посмотрела им вслед, потом опять двинулась дальше.
— Парочка интеллектуалов, поклонников Джека, — горестно сообщила она. — Поэты, религиозные придурки и все такое. Совсем вскружили ему голову, вонючки.
Они дошли до угла. Старина Резинорук помахал краешком руки без пальцев и пробормотал: «Не болтайтесь тут», но Юнона устало бросила: «Заткнись», заставив его замолчать.
— А теперь отправляйся домой, сынок, — сказала она Филу. — Не знаю, стоит ли ходить к этому аналитику, которого тебе присоветовал Джек. Наверное, какой-то модный чудак, с которым он познакомился через семейку Экли, этих двух интеллектуальных придурков — ты только что их встретил. Но может, и вправду стоит сходить к какому-нибудь психиатру? — Она похлопала его по плечу и широко улыбнулась. На внутренней стороне губы обнажился шрам. — Извини за то, что там произошло, — это все мой поганец-муж. Если захочешь, заходи. У Старины Резинорука теперь есть образец твоего голоса. Просто спроси Юнону Джоунс. Только одно условие, сынок: больше никаких зеленых котов.
III
Полузакрыв веки и едва различая что-либо сквозь ресницы, Фил глядел на призрачно-желтый круг окна — единственный источник освещения, который он мог вынести. Он не включил свет, когда солнце село, и теперь только натриевое зеркало над стратосферой освещало комнату. Несколько минут назад он выключил телевизор, хотя девичий голос продолжал ворковать сексуальную песенку — Фил не снял толстую перчатку приемника. Сейчас пожатие пальцев этой искусственной руки с гидравлическими отсеками, передающей электрический сигнал по воздушным волнам, а также меняющей давление в гидравлических отсеках приемника, напомнило ему пожатие скелета в резиновых перчатках. Фил рывком стянул приемник, выключил голос, зажег сигарету и вновь погрузился в свои проблемы.
«Получается, я действительно сумасшедший? Неужели Счастливчик — просто видение психопата? Или меня каким-то образом провели?…»
Снова и снова он мучительно суммировал доказательства. Кроме него никто Счастливчика не видел. К тому же слишком многое свидетельствовало в пользу галлюцинации: этот ненормальный цвет, дурацкая еда, мгновенное подозрение, что
Счастливчик не был «настоящим» котом, изумительно-божественное чувство восторга и ощущение силы…
Но все эти чувства точно так же свидетельствовали и в пользу того, что Счастливчик должен был существовать. После произошедшего сегодня Фил просто не сможет жить без Счастливчика, без теплых приливов прозрений, вдохнувших в него уверенность и заслонивших все мысли о потерянной работе, об одиночестве, собственной трусости и чувстве безысходности.
— Счастливчик, — бессознательно прошептал Фил, и больной, детский звук его голоса до такой степени напугал, что он тут же нащупал в кармане ленту фонографа, которую вручил Красавчик Джек Джоун. Сильно затянувшись сигаретой, так, что она разгорелась адским алым огоньком, он прочел расплывавшиеся слова: «Доктор Антон Ромадка. Верхний этаж Башни. Восемь часов».
Фил представил себе узкий черный шпиль Башни — роскошного отеля-офиса — и подумал, что доберется до нее за пару минут. Затем неожиданно смял в кармане бумажку и принялся ходить по комнате. Посещение доктора Ромадки означало бы, что он и вправду не верит в Счастливчика.
Фил подумал о снотворном, но побоялся, что оставшихся таблеток не хватит. Он потянулся за книгой, которую недавно начал читать, но при лишь одной мысли об избито-садистском сюжете стало нестерпимо скучно. Как к последнему средству он снова прибегнул к радио, включив звук и изображение.
— …добыча Антихриста.
Подобная фраза в сочетании с изможденным крестьянским лицом неизбежно означала, что Президент Роберт Т. Барнс вновь рассказывал собратьям-американцам о России.
— … Но и по эту сторону поля битвы живут грешники, — продолжало воплощение Великого отца со Среднего Запада, слегка качнувшись вперед и поднимая кустистые брови. — Грешники среди нас — порождения плоти. Слишком долго они потрафляли самым отвратительным порокам и страстям. — Он погрозил пальцем и вновь качнулся. — Предупреждаю: время их на исходе.
Фил потянулся к ручке (слишком часто Барнс разражался подобными пустыми или, как поговаривали, пьяными угрозами, в то время как все знали, что его администрация заодно с «Развлечениями Инкорпорейтед»), но заколебался, поскольку в голосе Президента появились незнакомые и, пожалуй, пугающие нотки.