— Правда ваша, — сказал Тамм, опустив голову, — но что мы одни можем?
— Вручную, пожалуй, нам не углубить и не выпрямить реки, даже рискованно за это браться, — поддержал друга Реммельгас.
Секретарь отпустил края карты, дав ей свернуться, и снова спрятал ее в ящик стола. Потом он подошел к гостям, и Реммельгасу показалось, что уголки его глаз хитро прищурены. Но, может, он ошибался?..
— А вам бы хотелось? — спросил он, поглядывая на обоих.
— Еще как! — выпалил Тамм.
— Замечательные вы люди… — Да, глаза его смеялись — никаких сомнений быть не могло. — Возитесь у себя в глуши, словно медведи. Ждал я вас, ждал, но так и не дождался, сам позвал… Ладно, буду говорить так же кратко, как товарищ Реммельгас. Дело в том, что углубление Куллиару предусмотрено общим мелиоративным планом, да и как могло быть иначе? Однако существует много неотложных дел и приступить к Куллиару мы собирались не в нынешнем и даже не в будущем году… Но если на месте будет проявлена инициатива, если люди сами загорятся и захотят приложить руки, то… то отчего бы тогда партии не поддержать всеми силами такое важное мероприятие? Видите ли, друзья, у нас в Лухакверском уезде организуется новая мелиоративная станция. Правда, у нее уже имеется план, имеется годовой график работ, но что, если бы вы не поленились и съездили сами в Лухаквере? Тамошний директор — человек предприимчивый, он, как и вы, ярый ненавистник болот, — может статься, вы найдете с ним общий язык, договоритесь с ним насчет экскаваторов, а вдруг у него отыщется для вас и что-нибудь другое?..
Тамм не сразу понял скрытый смысл этой речи, но Реммельгас тут же воскликнул:
— Так значит мы получим машины, товарищ секретарь?!
— Постойте, постойте, — охладил Койтъярв его пыл. — Этого я пока не сказал… Но обещаю быть за вас ходатаем. Обещаю позвонить на мелиоративную станцию, а… добиться договора вы должны сами. Поскольку мы в укоме уже обсудили на бюро рабочий план станции и одобрили его, то нам не к лицу его менять. Да и у кого прикажете отбирать машины? В них всюду нужда. Всюду началась война с болотами, топями, паводками, и сражаемся мы с ними сообща, единым фронтом, а не поодиночке. Но я верю в то, что у мелиоративной станции имеются скрытые резервы. Ведь братские республики с избытком снабдили нас мелиоративной техникой… Загляните на станцию, побеседуйте, договоритесь… Если там найдут возможным помочь вам, мы возражать не станем.
— Спасибо! — Тамм схватил руку секретаря и так ее сжал, что тот даже охнул. — Спасибо от имени всего Туликсааре… от имени всех колхозников!
— И большое спасибо от работников лесничества! — добавил Реммельгас.
— Меня благодарить не за что, — возразил секретарь. — Большое спасибо вам за смелую инициативу. Не останавливайтесь на полпути, доведите свое дело до конца.
Секретарша в приемной дружески улыбнулась туликсаарцам, ставя печать на их пропуска.
— Ну что? Понравились вам новости?
— Еще бы! Осенью, как проложим новое русло, устроим праздник и позовем вас. Приедете?
— А отчего же нет? — весело ответила девушка. — Ведь не каждый год прокладывают новые русла.
Выйдя из дома уездного комитета, Тамм и Реммельгас невольно остановились: так и хотелось обсудить происшедшее, излить душу. Но времени было мало, следовало торопиться на поезд до Лухаквере, откуда прямо через леса можно было попасть в Туликсааре.
— У меня дела здесь, в городе, — забеспокоился Тамм.
— Хорошо, я съезжу в Лухаквере один. Ты тоже успеешь там побывать, теперь обоим много ездить придется…
Так и договорились. Реммельгас поспешил на станцию. Не прошло и двух часов, как он уже сошел с поезда в маленьком городке.
Это и было Лухаквере.
Если до этого все шло гладко, то теперь вдруг положение усложнилось: никто из попадавшихся прохожих никогда не слышал о мелиоративной станции, и всем приходилось объяснять, что это нечто другое, чем МТС. Наконец посчастливилось встретить человека, который знал, что мелиоративная станция находится в пяти километрах от городка, в старом помещичьем доме. Теперь там помещались школа и клубный зал. В этот самый клубный зал временно и вселили на днях мелиоративную станцию.
Вдоль всех четырех стен стояли столы, а двое молодых и, как видно, предприимчивых служащих даже поставили свои столы на сцену. Тут расположился весь штат станции: и директор, и заместитель, и главный агроном, и техники, и бухгалтер, и машинистка.