– Ты будешь на несколько порядков выше.
Он улыбнулся мне, словно вновь обрел уверенность в себе.
– Конечно, Эмми! Обязательно буду!
Он снова поднял сумку и на этот раз перебросил ее через плечо, после чего мы пошли по Главной улице в сторону Эврики. Я была готова расплакаться от счастья, что могу вот так запросто идти рядом с ним. На него оглядывались – еще бы! – высокий загорелый красавец, к тому же сияющий от счастья. Он радостно приветствовал знакомых, которых мы встречали, кланялся дамам – я просто не узнавала его, ведь обычно он ходил по улицам, никого не замечая. Больше он не стыдился истории с «Джулией Джейсон». Теперь он шел, высоко подняв голову, и готов был показать себя этому миру.
– И вот, – сказал он, – я решил приехать сюда…
– Какими же судьбами? – Я едва успевала за ним: было такое впечатление, что, если б не я, он пробежал бы всю дорогу до Магвайров бегом.
– Я подумал, что должен приехать, – ответил он. – «Энтерпрайз» будет готов только через два месяца. Я сказал Лангли, что сначала съезжу в Балларат, чтобы помочь в случае чего Сампсону, но он, похоже, понял, что я больше беспокоюсь о Магвайрах.
– В каком это случае?
Он помялся и посмотрел на меня в упор.
– Дело в том, что Готхэм собирается послать сюда подразделения 12-го и 40-го полков, – в Мельбурне об этом только и говорят, – а также добавить оружия и боеприпасов. Вроде бы ожидается какое-то восстание. Лангли посоветовал мне глаз не спускать с этих распаленных бунтовщиков – иначе их участки земли вполне могут стать местами захоронения.
– Да, – сказала я, – теперь мне было все ясно.
В тот момент, когда я увидела его лицо на Главной улице, все дурные мысли сразу улетучились у меня из головы, но теперь они снова вернулись и заняли свое привычное место. Я думала о старателях, о том, что побудило их к бунту. Дело не только в их собственных бедах – они были возмущены отказом властей даже просто замечать их существование. Им сказали, что от сэра Чарльза Готхэма они не вправе ничего требовать. Когда в Мельбурн пришла делегация с требованием выпустить осужденных за поджог таверны, это было воспринято как оскорбление достоинства самодержавных властей. А слухи об угрозах взять полицейских в заложники привели Готхэма в бешенство. Он прогнал делегацию и отправил в Балларат подкрепление. Мы знали, что они уже в пути.
– Эти дураки в Мельбурне слишком высокого мнения о себе; будут они еще прислушиваться к тому, что говорят честные люди, – сказала я. – Но они не понимают, что в действительности творится на приисках. Скоро точно что-то будет… – я взглянула на него, – хорошо, что ты здесь. Жаль вот только, что нет Ларри.
– Когда он приедет?
Я пожала плечами.
– Может, через несколько дней… кто его знает? Там, в сторону от Баррандиллы, есть еще какие-то города. Он говорил, что хочет осмотреть их… и сказал, что сразу же вернется, если услышит о беспорядках в Балларате. Тогда мы еще не знали, что Готхэм послал подкрепление. Вряд ли могло что случиться. А если бы и случилось, то все равно бы ничем не закончилось. Так говорил Ларри. Поэтому он не мог сидеть здесь и ждать.
– А Пэт?
– Пэт все рвется в бой – как всегда, ищет приключений на свою голову, – впервые я говорила об этом вслух, хотя в душе всегда знала, что это так. – Он хочет этого отчасти для того, чтобы насолить Ларри.
Я даже удивилась, что смогла произнести это, но Адам согласно кивнул.
– В семьях всегда так. У Пэта – свой путь. У Ларри – свой.
Мы уже пришли на Эврику, и Адам махал рукой знакомым, сидящим у костров, и мне было страшно жаль, что моя радость от встречи с Адамом омрачена неприятным предчувствием грядущей беды. Вот если бы Магвайры остались такими же, какими были в самом начале после приезда в Балларат, если бы не разругались Ларри и Пэт, тогда любые несчастья казались бы мне незначащими. А теперь только Адам мог хоть как-то успокоить мое смятение. Он шел, возвышаясь рядом со мной, и от него веяло силой и спокойной уверенностью, о существовании которых я уже забыла, постоянно находясь в гуще семейных передряг Магвайров. Я искоса взглянула на него – на лице его не было озабоченности, казалось, он и не думал об этих слухах и новостях, хотя из-за них, собственно, и приехал в Балларат. В нем скорее читалось ожидание – это было лицо человека, которого в конце путешествия ждет какой-то приз. И тут я вспомнила о Розе и сразу же поняла, о каком призе думает Адам.