– За жениха и невесту!
Все выпили до дна. Затем были отдельные тосты «за Эмми» и «за Адама». Кто-то, по-моему, Майк Хили, предложил выпить «за самую хорошенькую невесту на Эврике», что, конечно, было неправдой, но тем не менее все присоединились. Джимми О Турке без устали пиликал на своей скрипке, так что устоять было невозможно.
Рука Адама обвилась вокруг моей талии.
– Пойдем, Эмми.
Только мы сделали несколько первых шагов, как люди расступились, пропуская нас в круг, и стали хлопать в ладоши. Вслед за нами пустились в пляс и другие пары. Я услышала голос Пэта:
– Теперь моя очередь, зеленоглазка.
Но я осталась танцевать с Адамом; я думала, что мое сердце разорвется от гордости и счастья. Отплясывая на кучах земли галоп, мы устроили что-то невообразимое.
Но вдруг скрипка в руках Джимми затихла, издав какой-то сдавленный хрип. По инерции нас пронесло еще чуть-чуть, и мы сразу же остановились, увидев, что все вокруг перестали танцевать. Мы повернулись вместе с остальными в сторону костра.
Толпа немного поредела, и мы могли теперь видеть, что там произошло. Впрочем, мне было достаточно услышать голос.
– Не хочешь ли ты выпить и за нас, папа?
Там стояла Роза – без шляпки, в каком-то простом ситцевом платье – и прижималась к Тому Лангли. Держалась она дерзко и вызывающе. Глядя прямо на нас с Адамом, она объявила:
– Вчера вечером мы с Томом поженились в Клунсе. Может, кто-нибудь выпьет за наше здоровье тоже?
Я сразу же вскинула глаза на Адама, поскольку должна была видеть его лицо. Оно стало мертвенно-бледным, и на нем проступило столько нескрываемой боли, сколько потом я не видела за всю жизнь.
В тот же вечер мы уехали из Балларата на повозке Ларри, так как теперь никому не нужно было оставаться. Мы задержались только на время второй церемонии бракосочетания Тома и Розы. На ней настоял Дэн.
– Я не хочу принимать в этом никакого участия, – сказал он Тому, – но если уж она стала твоей женой, пусть ваш союз будет освящен Богом.
– Мы уже поженились по всем правилам, – мрачно сказала Роза, – это сделал священник в Клунсе. Он уже включил нас в записи.
Дэн посмотрел на нее с горечью.
– Неужели ты так далеко зашла, дочка, что считаешь запись главным моментом в замужестве? Пока священник не произнесет слов освящения, брак недействителен.
Роза согласилась с ним, но теперь запротестовал Том.
– Я отказываюсь, – сказал он, – меня не волнуют все эти папские предрассудки.
– Ты женился на ней, значит, должен уважать и ее веру. – Дэн подозвал Кона. – Сходи в церковь и посмотри, там ли отец Смайт. Если там, то передай, что мы придем к нему через десять минут.
Роза переоделась и надела шляпку, после чего все пошли в церковь с нею и Томом во главе. Соседи разошлись от нас сразу же после того, как появилась Роза, и теперь лишь украдкой посматривали на нас, когда мы проходили мимо. Некоторые злились на Розу за то, что она своим нелепым появлением испортила весь праздник; они были достаточно в курсе дела, чтобы понять, что на второй свадьбе погулять уже не удастся.
Поскольку молодые обвенчались днем раньше в Клунсе, отец Смайт нарушил обычные правила проведения обряда для смешанных пар.
– Дело уже сделано, – сказал он, – нам остается самое приятное.
Мрачные и напряженные, Роза и Том стояли перед алтарем, дожидаясь, когда отец Смайт начнет. Роза перебирала в руках перчатки, а Том нервно покашливал. Вид у него был растерянный и ошеломленный, как будто он боялся поверить, что ему привалило такое счастье, а может быть, только теперь начал понимать, что, собственно, с ним произошло. В полном недоумении он оглядывал непривычное убранство храма – цветные скульптуры и распятие. Возле меня стояла Кейт и плакала.
– Подумать только, моя единственная дочь – и так нелепо, второпях выходит замуж… без оглашения имен… без мессы. Как будто здесь совершается что-то постыдное. Никогда бы не подумала, что Том способен так гнусно воспользоваться невинностью девушки…
Роза обернулась и смерила ее свирепым взглядом, в котором не было и тени невинности.
– К твоему сведению, я предложила ему сама! Нехитрая церемония началась. К сожалению, для соблюдения приличий мы с Адамом вынуждены были на ней присутствовать. Больше я не старалась перехватить его взгляд – с меня было достаточно того, что я уже видела. Теперь я поняла, что совершила ошибку, согласившись выйти за него замуж. Я ведь почти точно знала, что он любит Розу, и тем не менее пошла на это. Кажется, мой риск не оправдывал себя уже с самого начала – я проиграла эту игру. Жаль, что я осознала это только сейчас, когда жребий был брошен на долгие годы вперед, и все мы понимали это, слушая слова священника, обращенные к Розе и Тому. Каждый из нас страдал от мысли, что мосты сожжены. Но думаю, самым страшным наказанием для нас стало то, что все мы были обречены носить свою боль внутри, ни с кем не делясь ею.