Высадив меня у отеля Хансона, Кейт продолжила свой путь на Бурке-стрит, так что к Розе мне пришлось отправиться одной. Я не успела переодеться, и теперь мой муслин с веточками и нехитрая шляпка выглядели довольно бедно рядом с роскошными туалетами дам, проходивших мимо меня по фойе. Отель Хансона был лучшим в городе, он являлся своего рода мельбурнским клубом, объединяющим определенный круг людей. К этому кругу принадлежали и Лангли. Будь Роза просто Магвайр, она бы не осмелилась даже приблизиться к стойке администратора. Сейчас этот тип с сомнением меня разглядывал, особенно после того, как я назвалась миссис Лангли. Однако он все же послал обо мне доложить. Я уселась ждать и от нечего делать стала представлять, будто я величаво вхожу сюда в атласном платье и дорогом ожерелье, будто ступаю по дорогим коврам так, словно мои ноги и не тонут в них, как плавно двигаюсь мимо мраморных статуй, даже не обращая на них внимания. В таком шикарном месте я не была еще никогда. Я выпрямилась в массивном кресле и постаралась принять скучающий вид. Вроде бы это у меня неплохо получалось, но тут я увидела идущего ко мне Тома.
Он был какой-то весь взъерошенный и усталый, и все же, несмотря на это, я сразу поняла разницу между «казаться» и «быть». Его ноги действительно не замечали ковров, по которым ступали, великолепное фойе служило Тому просто местом приюта, не более, а слуги вокруг были только слугами, а не полубогами в белых перчатках.
– Эмми! Слава Богу, ты приехала! – Том быстро наклонился и поцеловал меня в щеку. После этого поцелуя я уже все для него готова была сделать, потому что мы вдруг стали членами одной семьи. Он взял меня под руку и повел по широкой лестнице на второй этаж.
– Это все из-за поездки, – говорил Том. – Она так измучила Розу, да еще в ее положении…
Тому было явно не по себе, он словно чувствовал за собой какую-то вину. И от этого я вдруг сильно разозлилась на Розу. Мне стало досадно, что она заставила его так переживать, тогда как ему следовало бы только гордиться.
Я решила не щадить Розу в его глазах.
– Некоторые женщины, – сказала я, когда он открывал передо мной дверь, – не заслуживают того, чтобы у них были дети.
Угловая комната, их гостиная, напомнила мне фойе внизу, только немного меньших размеров. Здесь размещались такие же великолепные диваны и ниспадали бархатные шторы. Минуя гостиную, Том повел меня в спальню, искусно маневрируя между многочисленными столами, на которых стояли лампы с окаймленными бахромой абажурами. Он распахнул передо мной дверь и остановился.
– Роза, к тебе Эмми, – позвал он тихо. Затем пропустил меня вперед и закрыл дверь.
В комнате царил полумрак, не совсем плотно задернутые шторы пропускали только полоску света, но не свежий воздух. Было невыносимо жарко и душно от запаха одеколона и пота. Я стояла на месте, пытаясь привыкнуть к темноте, когда с кровати донесся беспокойный шорох, и вскоре с нее поднялась фигура в белом.
– Эмми!
Я не сразу смогла ей ответить. Все мои сомнения остались далеко позади, когда я вновь услышала этот голос, обладающий мягкой, но коварной властью. Он с мольбой простирался ко мне, проникая прямо в душу. Мне хотелось отвернуться и спрятаться от этих чар. Но я не могла. Все наши месяцы разлуки не имели теперь никакого значения. Я так и не избавилась от ее плена. Ведь Роза относилась к тем немногим людям, отдав которым однажды свое сердце, уже невозможно забрать его обратно.
Я кинулась к окну возле кровати и распахнула шторы. В комнату хлынули потоки света. И тут же с кровати послышался протестующий крик:
– Не надо, Эмми, закрой! Мне режет глаза!
Я посмотрела на Розу, которая снова уже лежала в огромной смятой постели, мигая от яркого света. Она являлась только частью фантастического беспорядка этой комнаты. Ее лицо распухло от слез, кожа стала бледной и влажной, глаза казались почти черными, а веки покраснели. Теперь Роза нисколько не походила на прежнюю красавицу, скорее просто на испуганную девчонку, которая не знает, как себя дальше вести.
Облизав губы, она кротко промолвила:
– Я так рада, что ты пришла. Мне ужасно плохо.
– Тебе бы не было так плохо, если бы ты выполняла все, что говорит твоя мать. Тебе надо поесть и немного поспать.
– Да, я знаю, мама мне уже все это говорила. Но ты ведь знаешь, мы с ней вечно воюем. Я так обрадовалась, когда она сказала, что поедет за тобой. Я очень надеялась, что ты приедешь и все будет в порядке…
О том, что мы сказали друг другу в ту последнюю ночь в Балларате, и не упоминалось. Все это либо отложилось на потом, либо просто забылось. И слава Богу.