У калитки все сразу остановились. Гаухар позвала было ребят зайти в дом, но они в один голое ответили: «Мы в другой раз».
Ребятишки шумной гурьбой отправились по домам. Гаухар посветлевшими глазами смотрела вслед км, наконец повернулась к калитке. Вот очищенный от снега и подметенный дворик, а вот и крылечко, и узенькая дверь, ведущая в сени.
Чем входить, перегнувшись, в большой, но чужой дом, тысячу раз приятней войти, выпрямившись, в свой родной, пусть маленький домик, — Гаухар то ли от кого-то услышала, то ли где-то вычитала это изречение, но сейчас, перед тем, как войти в знакомую дверцу, ей показалось, что слова эти только сейчас родились в ее голове.
С чувством глубокой радости она шагнула через низенький порог, отделявший кухню тетушки Забиры от семей.
— Ах, батюшки! — всплеснула руками Забира. — Кого вижу, моя Гаухар вернулась! Вижу, несут ребятишки твой чемодан. Вижу, сама идешь… Хотела было я надеть другое платье, чтоб встретить тебя, да засуетилась и не успела… Ну, благополучно ли доехала? Как здоровье?..
Раздеваясь, Гаухар не переставала рассказывать и расспрашивать. Зашла в свою боковушку, окинула ее взглядом. Ничего не изменилось, все по-прежнему чисто, прибрано, на столе сложены стопкой газеты и журналы, полученные за время отсутствия Гаухар. Тут же два письма: одно — из Ленинграда, от Билала Шангараева, обратный адрес написан весьма отчетливо; на другом обратного адреса нет. От кого бы это могло быть?..
Все же сначала она вскрыла письмо Шангараева. Против ожидания, оно было не особенно длинное. Главная новость — Билал Шангараев женился. На ком, как случилось это знаменательное событие — не пишет. Но он счел нужным объяснить некоторые обстоятельства, сопутствовавшие его женитьбе.
«…да, у меня не оставалось иного выхода. Не знаю, найду ли я счастье с другой, сумею ли любить ее так, как тебя, — будущее покажет. Это письмо пишу по иной причине… Я с Джагфаром Маулихановым никогда не встречался и не разговаривал — ты не разрешала. А вот месяц тому назад вдруг получил от него письмо. Конечно, он не поскупился на ругательства по тому поводу, что я заглядывался на замужнюю женщину, это, видите ли, способствовало охлаждению ваших отношений. Он предупредил, что никогда не забудет этого зла, причиненного ему. Его письмо не удивило и не рассердило меня. Я свою любовь к тебе не скрыл и от жены, рассказал ей все, как есть. Мою большую и постоянную любовь она поняла, даже одобрила, — дескать это уберегло меня от случайных связей. Как бы там ни было, я должен поблагодарить тебя за то, что ты действительно помогла мне сохранить подлинное, глубокое чувство. А бывают ведь люди и другого, склада. Я прочитал письмо Джагфара и поразился, сколь низкая душонка у этого человека. Я ведь познакомился с тобой, когда ты была еще девушкой, в ту пору и полюбил. Но вот ты вышла за Джагфара, я не возненавидел ни тебя, ни его. Правда, я старался подавить свою любовь, но не мог. Разве я виноват в этом? И разве это постоянство принизило мое чувство? Ты со своей стороны не дала ни малейшего повода к тому, чтобы упасть в моих глазах. Ты сохранила честность по отношению к своему мужу. Что я мог сказать по этому поводу? Только одно: ты была вправе оставаться незапятнанной, и мне оставалось только уважать это право. Я был возмущен, оскорблен и за тебя, и свое чувство к тебе, убедившись, как низок Джагфар. Мне осталось только радоваться тому, что ты так безукоризненно вела себя. В этих моих признаниях, пожалуй, можно усмотреть некоторую красивость. Но ты не сердись на это. Теперь я принадлежу другой, буду верен ей, поэтому совершенно спокойно пишу это письмо. — Ответа не жду, да ты ведь и не напишешь. Что бы ни было, я желаю тебе найти и свое место, и свое счастье в жизни.
С уважением Билал Шангараев».
Прочитав письмо, Гаухар как-то притихла в душе. Ей было приятно и грустно. Пожалуй, еще не было в ее жизни другого такого случая, который заставил бы так глубоко и искренне задуматься. Письмо не сказало ей ничего нового о Джагфаре. Но — Билал!.. Гаухар иногда бранила его за упрямство и навязчивость. Он был иногда смешон. Порой раздражал до того, что она готова была считать его несколько свихнувшимся. Но она никогда не сердилась на него по-настоящему. Правда, не могла также представить себе, что Билал столь редкостно постоянен. Радуясь от всего сердца, она благодарила его за это письмо. Даже почувствовала некоторую гордость: ее столько лет любил такой человек! Ее радовала, наконец, и его женитьба. Как говорится, дай бог счастья! Но отвечать ему на письмо она действительно не будет. Пусть все останется как есть.