– Пожалуйста, – Нина застенчиво улыбнулась. Она была очень милой женщиной, кроткой и терпеливой. Только такая и могла быть рядом с Корнилиным.
– Расскажи мне еще об Алене.
– Ты что, уже влюбился? – она засмеялась. – Быстро она тебя…
– Да нет… – Сергею стало неловко. Он и сам не мог бы объяснить, чем так заинтересовала его Алена. Может, картина эта с Архангелом так подействовала, а может еще что. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Еле удалось спровадить француженок, которые ему еще за несколько дней в Питере, где он водил их по городу, смертельно надоели. У него просто скулы сводило от подавляемой зевоты. И чем это французские женщины так славятся? Он решительно не понимал. Ни в сексе, ни в общении – ничего особенного. Скука и пустота.
– А что же тогда?
– Просто интересно. Давно не был на родине. Белые ночи… Ностальгия. Вот картины Артура душу разбередили. Черт! Сам не знаю.
Сергей говорил это, глядя на себя как бы со стороны. Красивый, умный, обеспеченный мужчина, слегка разочарованный, слегка пьяный, – шикарный. Он сам себе понравился.
– Ну, ладно. – Нине хотелось немного расшевелить его. – Я тебе, конечно, расскажу, но ты с этой Аленой поосторожнее.
– В каком смысле?
– Прабабка у нее самая настоящая колдунья. Ведьма. Слышал о таком? Напоит чем-нибудь, или приворожит – очнешься только в ЗАГСе, с обручальным кольцом.
Сергей едва не подпрыгнул. Вот это удача! Он как чувствовал, когда звонил Нине из Парижа, что ехать надо обязательно. Интуиции ему не занимать. Слова Нины про ЗАГС он пропустил мимо ушей. Такую штуку с ним провернуть будет не так-то просто. Какая бы там ведьма не была!
– Ты серьезно?
– Про ЗАГС? Серьезней не бывает!
– Да нет, про ведьму.
– Если бы ты сейчас на себя посмотрел, то не стал бы задавать мне этот вопрос.
Нина откровенно забавлялась. Неужели Сергей, этот прожженный ловелас, попался на Аленину удочку? Такого карася не каждый день подцепишь! А девочка и впрямь молодец. Не растерялась. Вот тебе и деревня…
– Ну, так что там за семейство? – Сергей сгорал от нетерпения.
– Семейство и в самом деле интересное. Баба Марфа, жена деда Ильи, личность весьма темная и загадочная. Ей уже под сто, а на голове – ни одного седого волоса. Прямая, как молодая сосна, крепкая, а взгляд – не захочешь, перекрестишься. Но по лицу видно, конечно, что лет ей уже немало. Не то, чтобы морщины там, а… не знаю, как и сказать.
– А познакомиться с ней можно?
– Что ты! Они никого чужих не любят. Только Артура принимали, и то я удивляюсь, почему ему такая привилегия вышла? Баба Марфа к родной дочери в деревню не ходит, ни внука, ни правнучек не проведывает. Только если они к ней в гости явятся, тогда она вроде как рада. Не поймешь ее. Ночь беззвездная, а не человек. И дом у них странный, огромный, деревянный, прямо как терем. Две печки. Чердак большущий. Сундуков всяких полно. Они на них и сидят, и спят. Баба Марфа – это… – Нина задумалась, подбирая слова, – мрак таинственный в женском обличье. А вот муж ее, дед Илья, – совсем другое дело. И поговорить, и пошутить, и не страшный совсем. Только он больше молчит и смотрит. Как будто насквозь тебя видит. Это он от бабы Марфы научился. Представляешь, прожить с такой женщиной около восьми десятков?
– Ты шутишь?
– Вовсе нет. Их дочери, бабе Наде – под семьдесят, или больше. У них возраста не разберешь. Выглядят все прекрасно. Только мужчины у них седые да старые – что Илья, что Иван. Между прочим, этот самый Иван и подсказал Артуру идею «Царицы Змей».
– Слушай, расскажи мне все, что знаешь. Иван – отец Алены, как я понял?
– Вот именно. Я же тебе, по-моему, уже говорила.
– У меня все в голове перепуталось. Слишком много информации. – Сергей почувствовал, что нашел золотую жилу. Материал для книги, который все ускользал от него, наконец, сам плывет в руки. – Так его, говоришь, молнией ударило?
– Это вообще целая история. Я тебе лучше все по порядку изложу. – Нина погасила улыбку. Ей был понятен интерес Сергея: он еще со студенческих лет обожал все необычное, из ряда вон выходящее. Да и она сама, когда гостила у деда Ильи, не могла наслушаться всех этих лесных рассказов, от которых веяло стариной, лешими, русалками, духами деревьев, колдовскими травами и всякими древними обрядами, языческой Русью или друидами, Бог знает, чем. Одним словом, гремучая смесь!
Жгучий интерес – вот как можно охарактеризовать то, что переживала Нина во время житья-бытья в затерянной лесной деревушке, куда ее затащил Артур в поисках свежих творческих идей. Теперь, похоже, то же самое ожидает Сергея. Что ж, Париж Парижем, а лесная чаща тоже свою неповторимость имеет…для русской души особенно.
– Баба Надя знаменитая, на которую и взглянуть-то страшно – уж больно грозна да сердита, – была когда-то обыкновенной девчонкой Надькой, с длиннющей косой до пяток и жаркими глазищами. Благодаря бабе Марфе, Надьку иначе как «колдуньиной дочкой», не называли. Мужика она себе выбрала не по возрасту и любви, а по рангу – не больше, не меньше, самого председателя колхозного окрутила, да так, что он и сообразить не успел, как под пятой своей юной жены очутился со всеми потрохами. Вертела она им, как хотела. Деревенские говорят, мужчина он был властный, суровый и несговорчивый, рубил с плеча, и всегда все по-своему повернуть умел. Это распространялось на всех, кроме жены. Перед ней он неизменно робел, терялся, бормотал что-то невразумительное, и, в конце концов, соглашался на все. Смеяться над ним по этому поводу не решались. Во-первых, у него самого характер был крутой, во-вторых, Надьки боялись. Вдруг, матери пожалуется? Тогда жди беды – сухота или ломота изведет, света белого не взвидишь; урожай град побьет, а скотина болезнь худую подцепит, невесть откуда.
– И что, правда эта баба Марфа такая зловредная? – поинтересовался Сергей.
– Да кто его знает? Вроде нет. А молва ходила… Страх – он не обязательно почву под собой имеет.
– Я не согласен. Люди зря бояться не станут.
– Да, наверное. – Нина вздохнула. Она вспомнила панический страх, который вдруг, без видимого повода, овладел Артуром. Должна же быть какая-то причина? Да и сама Нина невольно тоже начала бояться. А спроси, чего? Она и не ответит. Так… страшно, и все.
– Ну вот, родила Надька грозному председателю сына Ивана, под огромным столетним дубом. Шла по дороге, и тут гроза началась – давно такой не видели. Молнии так в землю и били одна за другой. Светло, как днем, и грохот, как в преисподней. А тут женщина на сносях. Там, под дубом, и родила. Отлежалась, завернула сына в передник, и принесла домой – босая, мокрая, грязная, вся в крови, – страшная. Но…все обошлось благополучно. Вырос Иван, женился на красавице, сельской учительнице, родилась у бабы Нади внучка Алена. Муж ее к тому времени умер давно. Так что домом своим огромным и хозяйством она единолично правила железной рукой. Слова поперек не скажи! Как есть гренадер! Домострой такой установила, что во сне не приснится. Невестка и не выдержала, сбежала. А кто говорит, просто гулящая оказалась, – таких не остановишь.
– Так Иван в грозу родился? Под дубом?
– Выходит, да.
– Потрясающе! – Сергей налил себе и Нине коньяк в рюмки. – Выпьем?
– Я пьяная потом как домой доберусь?
– Я тебя на руках донесу. – Сергей сам слегка опьянел, то ли от коньяка, то ли от необычного рассказа, а скорее всего – от предчувствия удачи. – Только расскажи до конца историю!
– До конца?.. – Нина странно улыбнулась, повела плечами. – Это невозможно. Конец неизвестен… А начало ты уже почти все знаешь. Осталось совсем немного. Иван жил с матерью, вел хозяйство – оно у них большое – работал. По-моему, электриком. Однажды он обходил линию, то ли провода проверял, то ли… точно не знаю. Оказался далеко за деревней. И тут разразилась гроза, ужасная, с ливнем и ветром. Иван вмиг промок до нитки и спрятался под тем самым дубом, где родила его баба Надя. Больше он ничего не помнит. Попала ли в него молния, или еще что случилось, а только упал он замертво, и не скоро в себя пришел. А когда очнулся – земля уже высохла, светило солнышко, пели птички, в сочной траве жужжали пчелы, и бабочки порхали с цветка на цветок. Но самое удивительное, по его словам, то, что неподалеку от него играла маленькая девочка, годика полтора – два. Он подумал, что где-то поблизости должны быть ее родители, звал их, кричал, искал. Потом устал, да и вечерело уже. Взял он девочку с собой. Баба Надя как-то оформила все это в сельсовете, и стали они ее растить, как родную дочь и внучку. Люди, правда, говорили, что это Марийка, непутевая жена Ивана, нагуляла девочку и привезла ее бывшему мужу. Как все было на самом деле, никто так и не знает. Девочку назвали Лидией. Это сестра Алены.