— Нет-нет, — поспешно сказала Елька. — Мы с папой сами все можем. И всего у нас хватает.
— Так уж и хватает, — усмехнулась Таня. — А ты знаешь, что в колхозе говорят? Не заживется у нас Николай Иваныч, раз по трудодням получать согласился.
— Почему это не заживется? — обиделась Елька. — Он же слово дал, что никуда не уедет, пока трудодень богатым не станет. А папа болтать не любит.
— Может, и не сбежит, — задумчиво сказала Таня. — Про Николая Иваныча в деревне еще и по-другому говорят. Видать, смелый он, шибко партийный, если за наш колхоз взялся.
Елька потупилась и, ничего не ответив, принялась вновь накачивать примус.
— Хватит тебе, еще взорвется, — предупредила Таня. — Надо иголкой прочистить.
Елька достала швейную иголку и попыталась прочистить отверстие в головке. Но иголка была слишком толста.
Таня сказала, что нужна особая иголка — примусная, из тонкой стальной проволоки.
— Не купили мы примусных, забыли, — призналась Елька. — Может, самим сделать?
Таня принесла из сеней кусок провода. Девочки отделили от него тонкую проволочку и с таким усердием принялись прочищать примус, что проволочка вскоре сломалась и застряла в отверстии.
— Смотри-ка, Николай Иваныч идет! — вскрикнула вдруг Таня, кивнув через окно на улицу. — Чем ты его кормить будешь? — Она схватила с примуса сковородку с недожаренной картошкой и убежала во вторую половину избы.
В комнату вошел Елькин отец. Сбросил пальто и потер зазябшие руки:
— А ну, молодая хозяйка, корми скорее. Я здорово проголодался, — обратился он к дочери. Потом покосился на примус. — Совсем, значит, техника отказала. Ну что ж, обойдемся без горячего.
— Сейчас, сейчас... все будет готово, — сконфуженно забормотала Елька, возясь с примусом.
Махнув рукой, Николай Иванович попил холодного молока с хлебом и сказал дочери, что обедать они пойдут в чайную.
Потом он оделся, забрал какие-то бумаги и, прежде чем выйти за дверь, пристально посмотрел на Ельку.
— Слушай, дочка. По всему видно, не получается у нас домашнее хозяйство. Может, тебе лучше в город вернуться, в школу-интернат поступить?
Елька прикусила губу. Как же так? Она ведь твердо решила, что едет с отцом в деревню, будет ему во всем помогать и ничего не испугается. А как хорошо проводили ее ребята из городской школы, сколько надавали всяких наказов. И вдруг — вернуться в город, оставить отца!
— А кто на собрании говорил, что в деревню надолго едет? И со всей семьей? — с обидой напомнила Елька.
— Говорил, не отказываюсь. Но, понимаешь, если такие затруднения... Поживешь в интернате до приезда матери, а потом видно будет.
— А зачем потом? Я лучше сейчас никуда не поеду, — дрогнув в лице, заявила Елька и вновь принялась за хозяйство. — Это все примус виноват. Надо иголок купить. А готовить я научусь, вот увидишь.
— Ну, если дело только в примусе — тогда сдаюсь, — невесело улыбнулся отец. — Эту технику мы уж как-нибудь одолеем.
В комнату вбежала Таня и передала Ельке несколько примусных иголок.
— В чулане нашла. Старые, но еще годятся. Теперь держись, примус!
Вслед за Таней вошла ее мать Катерина, держа в руках сковородку с жареной картошкой.
— Поешьте, Николай Иванович. Чего вы с дочкой всухомятку перебиваетесь — непорядок это. И чай у нас берите без стеснения и печкой можете пользоваться.
Поблагодарив, Николай Иванович снял пальто и, подмигнув Ельке, сел за стол.
— Позавтракаем еще раз, коли так. — И он попросил Танину мать взять его с дочкой на довольствие — готовить им обед и завтраки. При этом он сказал, что все это временно: придет срок — и у них в колхозе будет своя столовая.
— Возьмем, возьмем, — опередив мать, заявила Таня. — У нас печка большая. Все вам испечем и сварим. И примус не понадобится. Правда, мама?
— Это можно, — согласилась Катерина и обратилась к председателю: — Вас-то мы накормим и напоим, только и вы про людей не забудьте. Встряхните их, на ноги поставьте.
ПЕРВЫЕ ШАГИ
С этого дня Ельке стало немного легче: она больше не мучилась с завтраками и обедами, а в остальных делах ей частенько помогала Таня с подругами. Девочки вместе ходили в магазин, покупали продукты, топили в комнате печку.
Но забот у Ельки не убавилось. Отец то и дело посылал ее оповестить членов правления о заседании, отыскать в колхозе нужного человека, передать ему какое-нибудь поручение.
Елька ни от чего не отказывалась. В колхозе ее стали звать рассыльной, курьером председателя.
Не отставала от Ельки и Таня. Она тоже помогала председателю, который так был не похож на прежнего. Он ходил по бригадам, по фермам, знакомился с людьми, посещал колхозные избы. С двери правления сняли табличку: «Прием от и до...», как это было при старом председателе, и Николай Иванович принимал всех желающих в любое время.